— И дома ты так разговариваешь?
— Хуля, бля, дома! С друзьями я так разговариваю — с пацанами, — отозвался Никита, удивляясь, как Андрей может не понимать, где материться можно, а где нельзя
— С друзьями — с пацанами, — повторил Андрей, словно желая этим повторением впечатать в сознание Никиты слова, им же сказанные. — Если с друзьями, то ладно… это может служить тебе оправданием, Никита… Никита из города Обалденска…
Андрей, медленно наклонившись — приблизив лицо к лицу Никиты, снова обхватил губами губы Никиты, жарко и жадно вобрал их в рот, до сладостной боли всосал губы Никиты в губы свои — и тут же, выпустив их изо рта, скользнул губами по Никитиному подбородку, по шее, по ключицам… приподнимаясь — пятясь задом, Андрей поочерёдно тронул губами набухшие Никитины соски… и медленно, с нескрываемым наслаждением заскользил губами по плоскому мальчишескому животу, устремляясь дальше — ниже… ниже… да и как могло быть иначе? Хотя… как знать! Всё ведь могло бы быть и иначе, если б Никитины представления о сексе оказались бы извращенными, замутнёнными агрессивным невежеством — если б Никитины представления о сексе оказались бы перевёрнутыми с ног на голову… не оказались!
… Телефон зазвонил, пропел мелодией совершенно неожиданно, и они оба — и Андрей, и Никита — невольно вздрогнули, напрочь забыв, что за пределами комнаты, где они были, есть совершенно другой мир, — телефон Андрея зазвонил в тот момент, когда Андрей, только-только сев на лежащего на спине Никиту — до основания вобрав в себя, поглотив анусом Никитин член, начал, приноравливаясь к сладостной боли, делать плавные качки вверх-вниз…
Они уже кончили друг другу в рот, сделав это почти одновременно — лёжа валетом, лаская друг другу возбуждающе сочные попки; они уже кончили, поочерёдно разрядившись, друг другу в зад, или, как прокомментировал довольный Никита, "поебались нехило в попец"; они уже побывали в ванной, где Андрей под струями тёплой воды со смехом показывал Никите, как пьяный Никита за него, за Андрея, держался, чтоб не упасть, и Никита, смеясь в ответ, искренне удивлялся степени своего вчерашнего опьянения, при этом они снова, как ночью, стоя под струями воды, сосались в губы и, поочерёдно опускаясь на корточки, поочерёдно сосали один у другого члены; они уже, сидя на кухне в накрученных на бёдра полотенцах, наскоро перекусили — жадно и весело съели по несколько бутербродов, запивая их душистым, обжигающе горячим чаем, потому что Никита от пива, предложенного Андреем, категорически отказался, а Андрей пить пиво не стал, планируя после обеда поездить по магазинам — купить себе джинсы…
*****
Cловом, они уже сделали всё, что можно было сделать для первого раза, будучи в здравом уме и при ясной памяти, — Никита "ночной" и Никита "дневной" слились в одного Никиту, классного шестнадцатилетнего парня, и вот они снова были в постели, и снова были возбуждены, как бывают возбуждены молодые любовники, чья страсть, возникая вновь и вновь, никак не может достичь своего утоления-дна, и Андрей, оседлав опрокинутого на спину Никиту, плавно и медленно, преодолевая боль, сел растянувшимся анусом на колом торчащий Никитин член, и уже, глядя Никите в глаза, стал плавно и медленно раскачиваться, такой комбинацией-конфигурацией практически напрочь уничтожив понимание, кто "активный", а кто "пассивный" — кто кого трахает, тем самым и себя, и Никиту приближая к ощущению андрогинности, и… в этот момент зазвонил телефон, — вздрогнув от неожиданности — глядя Никите в глаза, в которых мгновенно вспыхнуло недоумение, Андрей потянулся за телефоном; телефон лежал там, где всегда лежал у Андрея ночью — в головах, в небольшой расщелине за матрасом.
— Игорь звонит… — проговорил Андрей, глядя на монитор телефона — не слезая с Никитиного члена.
— Не надо! — шепотом выдохнул растерявшийся Никита, напрочь позабывший с Андреем, что где-то есть Игорь, старший брат, и что Игорь может в любой момент позвонить Андрею или ему, Никите.
— Да, Игорёк! — Андрей поднёс телефон к щеке, одновременно приложив к губам Никиты палец — показывая Никите, чтоб тот молчал. — Привет… да, всё нормально! . . я сам только встал… ну-да, только проснулся… ага… а с чего она будет болеть у меня? . . ну, правильно, я же не пил… Никита? . . нет, спит ещё… нет, — Андрей, глядя на Никиту, засмеялся в микрофон, — нет, Игорь, всё нормально… с чего бы он буйствовал? . . да… нет, мы, как пришли, я постелил ему сразу… да… да, и сразу он спать завалился — спит до сих пор… ага… после обеда я думаю… да, думаю после обеда, где-то часика в три… да, по магазинам — надо джинсы себе купить… ну, со мной он поедет, если захочет… да… не захочет — к тебе его привезу… не надо?
— Андрей, глядя на Никиту, вновь засмеялся. — Ну, Игорёк, ты вошел в фавор… да… да, я о том же! . . понял, всё понял! . . я думаю, он не откажется… куртку? . . ну, пусть покупает… ага… заедем к тебе — дашь ему деньги… ага… не знаю, почему телефон его молчит… ну, может… да, скорее всего батарейка села… ага… ладно… а сколько мать ему денег оставила? . . ага… да, я понял! . . я думаю, Игорь, что мы… думаю, что мы можем к вам не заезжать — я ему деньги дам… да… да, у меня есть такая сумма — я одолжу… ага… ну, правильно: пусть покупает себе куртку, а ты мне потом отдашь… да, хорошо… ладно, я прослежу… да нет, нисколько не в тягость… да, нормально… говорю: нормально! . . так, понял… во "Фламинго"? . . ага, понял… с Маринкой? . .
Нет… когда бы я с ней мирился — во сне? . . да… ладно, блин, не учи учёного! . . вот так-то лучше! . . так… понял… понял, что все свои… столик вы заказали? . . ну, и отлично… ага, к семи… хорошо, будем… ладно… всё, Игорь, понял тебя, давай… ага… до встречи! — Андрей, глядя на монитор, нажал кнопку отключения вызова.
— Ты что — сказал Игорю, что я ещё сплю? — засмеялся Никита, едва Андрей вышел из режима связи.
— А ты что — хотел бы, чтоб я сказал Игорю, что ты сексуально бодрствуешь? Что ты, ученик из города Обалденска, в действительности не спишь, а лежишь, кайфуя, со вставленным в меня членом… ты что — хотел бы, чтоб я э т о сказал? — Андрей рассмеялся вслед за Никитой, вновь убирая телефон за матрас. — Я, блин, ещё не такой крутой, чтоб так говорить, ничего не скрывая… короче, ты понял, Никита: после обеда мы где-нибудь перекусим в кафе, потом едем покупать тебе куртку, а мне — джинсы… деньги на куртку я тебе дам — одолжу… потом, к семи вечера, подруливаем во "Фламинго" — там посидим, поужинаем… ну, а потом…
— Это классно, что куртку мы купим без Игоря! — проговорил Никита, не скрывая удовольствия. — А то, бля, он стал бы нудить: это тебе не подходит, эта, бля, не такая… мать сказала мне: что хочешь, то и покупай! Сказала: что купишь, то и носить будешь… классно, короче, что я сам, без Игоря, куртку буду покупать — куплю, какую хочу! С тобой, бля, купим… классно, Андрюха, ты меня выручил! — Никита, лежа под Андреем, смотрел на Андрея взглядом неизъяснимой благодарности. — Андрюха… а кто это — Маринка? Ты сказал сейчас: с Маринкой…
— Маринка? — Андрей на секунду запнулся, глядя Никите в глаза — словно решая, как ответить. — Маринка — это… это — моя девчонка… — "моё прикрытие" — мысленно усмехнулся Андрей, но говорить вслух этого не стал… Андрей был парнем умным и вместе с тем каким-то удивительно солнечным, улыбчивым, искренне щедрым, всегда готовым протянуть руку, подставить плечо, за что Андрея все и всегда любили, и особенно любили его девчонки — любили его в школе, любили в институте, но никто из его одноклассников и одноклассниц, а теперь из сокурсников и сокурсниц, никто из его знакомых и прочих друзей-приятелей не только не знал, а даже не догадывался, что сам Андрей втайне предпочитает парней, и душа его — вопреки аналитическому складу ума — по-детски ждёт того единственного, рядом с которым жизнь могла бы обрести недостающую ей полноту…
Андрею было двадцать два года, сексуальных партнёров мужского пола у него — по причине его, Андреевой, осторожности-скрытности на этот счёт — было не очень много, а из партнёров пола женского была одна Маринка, студентка второго курса, которая в общем и целом не отличалась повышенной сексуальностью, что Андрея втайне очень даже устраивало; как и все, Маринка понятия не имела о подлинном Андреевом пристрастии. — Я с ней поссорился неделю назад — вот Игорь и спрашивает, помирился я или нет… когда б я успел помириться? — Андрей рассмеялся, проводя пальцем по губам Никиты.
Никита сморщился, как морщатся, когда бывает щекотно… щекотно и приятно.
— И что — ты с ней сегодня помиришься?
— С какого бодуна? — хмыкнул Андрей, медленно перемещая палец с Никитиных губ на Никитин подбородок, ещё ни разу не соприкасавшемуся с лезвием бритвы, что, в общем-то, было удивительно: выглядел шестнадцатилетний Никита почти по-взрослому, и аппарат между ног у него был очень и даже очень не маленький, и сексуальность из него, из Никиты, пёрла как на дрожжах, а бриться он ни разу ещё не брился… бывает же так! — Пусть Маринка помаринуется малость… "чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей", как прозорливо сказал незабываемый Александр Сергеевич…
Никита раскрыл было рот — хотел спросить, кто такой Александр Сергеевич, но, сообразив-вспомнив сам, рассмеялся.
— Андрюха, ты говорил… ну, когда мы только проснулись, ты сказал, что я могу у тебя пожить — вместо общаги я могу у тебя перекантоваться…
— Говорил, — с улыбкой кивнул Андрей, уже догадываясь, что Никита ему сейчас скажет!
— Ну, вот… сегодня у нас воскресенье, билет у меня на четверг — на утро… я, если только тебе это будет не в лом, могу пожить у тебя… ну, то есть, всего три дня, не считая сегодня… хуля мне делать в общаге? Если можно, конечно…
— В лом? Ты сказал: в лом?! Никита… ты о чём, Никита?! Мне это будет в кайф… только в кайф, Никита! Нам обоим — и мне, и тебе — это будет в кайф! — с жаром проговорил Андрей… и, наклонившись над улыбающимся Никитой — чувствуя, как грудь его распирает жар ликования, а анус распирает жар Никитиного члена, Андрей благодарно поцеловал Никиту в губы…
Pavel Beloglinsky: ПРОСНИСЬ И ПОЙ! — Final edition, 2011-01-07