Светлана перевернулась. Ноги оказались на подушке. Он хотел подложить подушку так, чтобы попка приподнялась, но Светлана сказала:
— Ой, что вы делаете? Так неудобно.
— Ладно, не буду. А ты будешь лежать? Или убежишь?
— Я же сама попросила. Мне хочется. Только не очень сильно.
— Как в прошлый раз?
— Во всяком случае, не сильнее.
Ему не понравилось это "во всяком случае". Светлана хотела лишний раз напомнить ему, что она соглашается на порку добровольно, что это всего лишь игра, что ни о каком наказании речи нет. При этом, как ни странно, с течением времени выяснилось, что ей не нравится слово "порка" и она предпочитает употреблять как раз слово "наказание".
— Ну, что? Двадцать?
— Да, хорошо. Давайте.
Он выпорол её поперёк попы. Она лежала без движения, потом сразу перевернулась и потребовала, не словами, конечно, немедленного полового акта.
Регулярные порки продолжались в течение нескольких месяцев. Светлана очень гордилась тем, что следы от ремня были едва заметны на следующий день, а ещё через день вообще ничего не было видно. Один раз он попробовал отшлёпать её щёткой для одежды, разложив кверху попой у себя на коленях. Эффект был резко отрицательный. Светлана сразу встала, категорически отказалась раз и навсегда от щётки и от такого положения и едва согласилась на обычную порку ремнём.
Ремень помогал хорошему сексу даже тогда, когда отсутствовал. Если во время любовных ласк Сергею Петровичу начинало казаться, что Светлана недостаточно возбуждена и думает о чём-то постороннем, он начинал шептать слова о полосках на попе, о боли, о том, как она сама спускает трусики и сама ложится, чтобы быть выпоротой. Действовало безотказно и часто приводило к Светланиному оргазму ещё до начала полового акта.
Он спросил её однажды:
— А тебя кто-нибудь кроме меня наказывал?
— Нет. Только вы. Ну, ещё папа в детстве.
— Часто?
— Да, нет. Два раза всего. Или я не помню…
— За что?
— Мы однажды ушли далеко и заблудились. Родители так волновались…
— А чем он тебя наказывал?
— Прутиком.
— Очень больно?
— Нет, так… Он же воспитать меня хотел, а не избить. Надо было, чтобы я поняла, что так себя вести нельзя.
— Помогло?
— Это всегда помогает.
Светлана улыбнулась, носом потёрлась о рукав Сергея Петровича и поцеловала ему руку.
— А приятно было?
— Я уже не помню. Когда это было? Мне лет десять было, наверное. Не помню. По-моему, нет.
— А сейчас приятно?
— Конечно.
— Давай как-нибудь прутиком попробуем.
— Ну… Можно… Только я больше ремнём хочу.
— Почему?
— От ремня ощущения приятные.
— Но ты же прутик давно не пробовала.
— Но всё равно я больше хочу ремень
— А сейчас хочешь?
— Да!!!
Выбор ремня бывал непростой задачей. Светлана изредка соглашалась на брючный ремень, и ему очень нравилось смотреть, как она вынимает его из петель. Однако такой ремень был тяжеловат для её нежной попки. Обычно она доставала из ящика шкафа небольшой ремешок и подавала его Сергею Петровичу. Он начинал спорить, она соглашалась, доставала ремень потяжелее, но ему он тоже казался слишком лёгким. Светлана была согласна с тем, что все её ремешки не подходят, и, в конце концов, они пошли в магазин купить что-нибудь подходящее. После покупки ремня предполагалось приобретение платьица или чего-то вроде этого, чтобы было повеселее.