— Да как запил:
— А запил-то давно?
— Да как недостачу обнаружили. А весь спрос — с него. Бухгалтер он. Был. Насилу уговорили следователя. Но компенсировать пришлось. Я все продала: мебель, скотину. Сняла с книжки все деньги. Вот он и запил.
— Беда.
— Вот и я говорю — беда.
— Ну, а ты пьешь?
Макаров показал на четверть, заткнутую желтой от старости газетой.
— Я чуть-чуть, — ответила Валя. — За компанию, или для аппетита.
Да уж, подумал Вовка, от этой гадости последний аппетит пропадет.
— А как выпью чуть-чуть, — продолжала Валентина. — Сразу так мужика хочется. Так и зудит!
— И сейчас?
— Ага. Пойдем?
— А он? — кивнул Вовка на Валиного мужа.
— Он проспит часов шесть, а если не будить, то и до утра. А? Пойдем?
Она встала и распустила пояс халата, который, словно живой, сполз с могучих теткиных плеч. Конечно, у Вовки захватило дух от близости такой кустодиевской женщины, да и естество в штанах давно требовало выхода. В прямом смысле:
: То ли от самогонки, то ли, правда, от тоски по свежему мужику, тетя Валя отдавалась Вовке с неслыханной страстью. Она толкнула племянника на застеленную кровать, стащила с него брюки и трусы, заправила в себя мгновенно окрепший до каменного состояния член и заскакала на Вовке, как индеец на мустанге. Через пару минут она с криками, охами и ахами бурно кончила, обильно залив Вовкин лобок прозрачной слизью, но, глубоко вздохнув, запрыгала снова. Вовкин "огурец" стойко выдержал и второй напор, не поддавшись на провокацию, но на третий теткин оргазм его стойкости не хватило, и Вовка мощно выстрелил в глубину необъятного Валентининого влагалища. Как правильный мужчина, отдавший женщине живительную влагу, он тут же заснул, а когда проснулся, обнаружил себя раздетым и укрытым пестрым лоскутным одеялом. Рядом прикорнула, поигрывая белой сиськой, Валентина, которая счастливо улыбалась и тихо напевала:
— Я так хочу, я все лето не кончала:
— Правда?
— Не спишь, племяш? — полушепотом спросила Валентина.
— Не-а. — ответил Вовка. — Я на новом месте всегда плохо сплю, да и прохладно тут.
— Иди ко мне, — прошептала Валя. — Согрею!
: Утром Вовку Макарова разбудили Валино пение. На мотив частушки она напевала:
У меня растет пизда,
Скоро мне тринадцать.
С кем встречаться мне тогда,
С кем поебаться?
Вовка улыбнулся и подпел:
— У меня растет елда,
Скоро мне пятнадцать,
С кем ебаться мне тогда,
С кем кувыркаться?
— Это Маяковский, Валя, только сильно покореженный, — заметил Вовка. — Его в школе изучают.
— А я не помню, — честно ответила тетка. — Закончила семь классов и, фюить, пошла в колхоз работать. А ты вставай, завтрак на столе.
— Валь, скажи честно, — поменял Вовка тему. — Ты забеременеть не боишься?
— От тебя?
— Да.
— Ну и что? Я уже рожала два раза, рожу в третий. А знаешь, Вовка, чем хороша беременность? — спросила Валентина, сладко потянувшись всем телом.
— Нет, конечно. А чем?
— Можно трахаться, не боясь забеременеть, — объяснила тетка и захохотала. — Так ты встаешь? Или прикажешь завтрак в постелю подать?
— Встаю, встаю:
Валентининого мужа не было, и поэтому Вовка спросил:
— А где хозяин?
— На работу ушел. Похмелился, и на ферму, — пояснила Валентина. — Его как из бухгалтеров турнули, он на ферме скотником устроился. А я сейчас пойду, отпрошусь и вернусь. Я быстро:
Она, хлопнув дверью, исчезла. Позавтракав, Вовка решил обойти Валентинину избу. Изнутри, конечно. Наибольшее Вовкино внимание привлекли две вещи: семейные фотографии в рамках и полка над кроватью, задернутая серой занавеской. На одной из фотографий Вовка узнал себя в девятилетнем возрасте, когда он пытался удовлетворить тетку в ванной.
Где она взяла ее, оставалось загадкой. А вот "секретная полка" поразила его до глубины души. На ней стояли в ряд искусственные фаллосы всех цветов и размеров из разных пород дерева. От легчайшей липы до тяжеленного черного дерева. Отдельно от всех стоял некий металлический цилиндр диаметром сантиметров десять, назначение которого Вовка понял, лишь когда взял его в руку. Это была искусственная вагина! Макаров было собрался испробовать ее в деле, но услышал за спиной чьи-то тяжелые шаги.