— Неужели твой огурец больше не окрепнет?
— Кто его знает. Скоро пора на банкет. Есть захотелось после факанья.
— Ну, уж нет, до банкета я тебя подою еще раз, мой козлик.
— У козлов молока не бывает, только у козочек.
— Неважно, у меня и ты будешь доиться.
Оксана нагнулась и начала работать язычком над членом партнера. Она облизала его головку, весь "банан", по всей его длине, затем погрузила его в свой ротик. Яичкам тоже досталось от ее горячего, упорного языка. Член окреп, женщина отодвинула свой стул и села верхом на сидящего мужчину, "заглотав" его агрегат своей жадной припухлой девочкой. На этот раз их совокупление продолжалось не так долго, но им обоим было сладко иметь друг друга. Пошел в ход и ее носовой платок, но он был мал. Они включили свет и увидели, что в классе есть умывальник, рядом с ним висит полотенце, на вид довольно чистое. Любовники насухо вытерли свои причиндалы полотенцем и бросили его на пол.
— Давай одеваться, а то искать начнут.
Они оделись, поцеловались. Глеб вытащил швабру, заклинивавшую ручку двери, они вышли в коридор. Вовремя. В темноте, кто-то, чертыхаясь, шел в их сторону.
— Ну, где они? Уже идти пора, водка стынет! Эй! Это вы, что ли? Где пропадали? А, ладно, пошли. Наши уже все в детсаду, за столами.
Это были их бывшие одноклассники, уже принявшие на грудь. Когда Глеб и Оксана надели пальто, все вышли на улицу. Из детсада уже неслась музыка. Оксана ушла вперед, а мужики остановились, перекуривая.
— Ну, че, Глебыч, натянул крошку?
— Ух, хороша, чертовка!
— Молчите, вы, пошляки!
Было легко на душе у Глеба, но в то же время он недоумевал:
— Почему я не с ней? Какая женщина!
А еще в голове теснилась какая-то чушь:
— Двадцать лет спустя… Двадцать лет спустив…
Да, чего только не бывает однажды двадцать лет спустя.