Лето. Начальство, сосчитав свои баллансы, решило порадовать нас, работников, уикэндом на природе, со всеми, у кого как получится, удовольствиями. Собирались долго, ещё дольше угваривали сомневающихся, мол надо ж и семье отдохнуть, или от семьи, кстати, тоже бывает полезно. Чертёжница из нашего отдела, Наташа, внимательно разглядывая карандаш, сказала, что если главный конструктор, Иван Петрович, не поедет, то она будет купаться в купальнике. Все взляды с уважением устремились на Наташу затем с надеждой на главного, и с остатками от преждней надежды опять на Наташу.
Ехали быстро и недолго. Потом долго делили домики. Семейных с семьями, остальных по половому признаку — по два однополых существа на одно бунгало. Волейбол, дневное купание и разные бытовые подробности практичеси не оставили никаких воспоминаний. Но с приближением вечера чувства начали обострться, а в действиях сотрудников появилась какая-то осмысленность, и даже, что редко увидишь в обычной жизни — организованность. Не будучи озабоченным семейными заботами, уехавшими на пол-лета к тёще, я старался сосредоточиться на проворачивании шашлыков и поддержании уровня пива в стакане. А ещё моё внимание непроизвольно перескакивало на нашу новую бухгалтершу Алёнку, совсем ещё молоденькую и что-то переставляющую на многообещающем столе. Само собой разумеется, что мои переходы от мангала к другим точкам активной жизнедеятельности приобрели определённую осмысленность, так как все они проходили в непосредственной близости от Алёнки. Я ей улыбался и предлагал пива. Она в ответ улыбалась и отрицательно качала головой. Правда, я заметил, что Витёк, наш водитель, тоже улыбался Алёнке, но его улыбка меня почему-то совсем не радовала.
За столом мы сидели вместе. Было тесно, но не обидно, потому что приходилось правым боком прижиматься к Алёнке. Правда, справа от неё примостился Витёк, но это уже не имело никакого значения, потому что не помещавшуюся за столом правую руку я разместил на Аленкиной тонкой спинке. А она свою левую на моей. А правая её рука Витьку не досталась, знаю точно, ибо правой рукой Алёнка уже не отказывалась пробовать то, что я ей наливал левой. Потом были застольные разговоры и популярные песни. Из всего что говорили и пели запомнилось только тепло от Алёнкиной ножки, к которой можно было как бы невзначай прижаться, дотягиваясь до какого-нибудь яства с дальнего края стола. Ножка проявляла стойкость и не отстранялась, Алёнке же за это перепадали всякие вкусности.
Всё хорошее, как известно, когда-нибудь заканчивается, но иногда лишь для того, чтобы уступить место чему-нибудь ещё лучшему. Настало время ночного купания в том озере, ради которого, мы собственно и приехали. Шли недолго, пели песни. На берегу озера вышла заминка. Кто-то должен был первый сбросить все одежды. Не заходить же в ночную воду, как в дневную. Первой решилась жена начальника нашего сплочённого коллектива. Вот что значит настоящий лидер. Мы долго смотрели ей вслед и завидовали шефу. Как только, освещаемая луной фигура погрузилась по пояс, все сразу зашевелились, побросали наземь лишнюю, кто насколько решил, одежду, и оказались в воде. Нанырявшись и осмотревшись, я заметил неподалёку от себя голову нашей сотрудницы Люды. Ну очень симпатичной одинокой дамы, лет 35, и с шикарной фигурой, скрывающейся в темной озёрной воде. Эту фигуру мне уже доводилось видеть обтянутую плотным халатиком, когда она меня пригласила посмотреть какую-то неработающую железяку в её квартире. Что-то меня тогда удержало от желания обсудить с ней цвет и покрой халатика. Наверное, моя неспособность починить чёртову железяку. А может быть это был размером с телёнка дог, нагло растянувшийся на диване. Но как бы то ни было, а оба раза Людочкины формы пришлось дорисовывать моему воображению. Мы стояли рядом в воде. Мне было по пояс. Ей тоже было бы по пояс, но она не решилась, а я не решися, чтобы мне было ниже пояса. Так мы и стояли, обсуждая собак и сплетничая о сотрудниках. И тут я заметил, что моя Алёнка неспешно выходит из воды, а её фигура надёжно закрыта купальником. Не знаю почему, но меня это вовсе не огорчило.
— Что-то я замёрз — сказал я Люде — Надо бы выходить.
— Нет, я пожалуй ещё поплаваю — ответила Людочка, слегка улыбаясь и поднимая лёгкую волну.
Ну не судьба…
Обратно с озера шли все вместе, пели песни. . Мы с Алёнкой держались за руки. Ей, наверное, было холодно ночью в мокром купальнике. Я хотел как-нибудь помочь, но не знал как, поэтому держал за руку и что-то говорил. Она улыбалась… Я поймал на себе несколько взлядов, исхдящих от сотрудников, послушно идущих за своими жёнами. Сколько тоски было в этих взглядах. Как я их понимаю.