— Сам ты ничего не знаешь, — сказала вдруг Таня, и Андрей почувствовал, как плотно свела она колени. Яйцам сразу полегчало, потому что давление на них почти пропало. Таня говорила теперь тише, вполголоса: — вот если бы не я тут была, а Тамарка, так вполне могли бы вы посоревноваться, кто кого. Это очень индивидуально, понимаешь, для нас, для девчонок.
— Тамара боится получить по киске? — удивился Андрей, припомнив, как десять минут назад почти сделал то, о чем сейчас говорит.
— По пизде, — задумчиво, словно пропела, поправила Таня, и вдруг прикрыла глаза: — очень бережет свою. Клитор штука чувствительная:
— Это точно, — ехидно сказал Андрей и чуть пошевелил босыми пальцами. Танины глаза открылись, причем широко.
— Ты что? — прошептала она, и отстранилась, переводя дыхание. Вдохнула раз, другой, и подытожила: — Тамара как-то говорила, что в детстве на велосипед упала. Не знаю. Я тоже падала и ничего. Только завожусь быстро.
Подушечками пальцев ноги Андрей ласково погладил сидящую напротив собеседницу по бедрам изнутри. И когда она снова пододвинулась ближе, нажал чуть повыше, где было упруго и округло.
— Ой! — сказала Таня, — ну ты вообще. Ты куда давишь?
Андрей перестал дразнить девушку, нашарил ногой снятый ботинок. Потом поднялся, взял две чашки только что сваренного кофе и, улыбаясь, поставил перед Таней и собой.
— Ты что-о? — протянула Таня снова, но таким голосом, что было ясно — прекрасно все поняла. Андрей стоя рядом с ней поймал ладонь девушки своей рукой, и молча положил себе чуть выше вставшего стоймя инструмента. Таня не поленилась, пощупала, так пощупала, что Андрей стиснул зубы. Не стоял бы член, может сейчас бы и обоссался.
— Ну так же тоже нельзя, — сказала Таня, и тихо поднялась. Теперь они стояли рядом, держа ладонь на мочевом пузыре друг у друга: — ты хочешь, я довольно сильно хочу. Но мы же не знаем, кому хуже.
— Ну должен же быть у тебя шанс, — так же тихо ответил Андрей. — Вот у меня в руке упаковка мочегонного. Маленькие белые таблетки. Доставай свои такие же. Они такое же барахло, как весь ваш бизнес, поэтому я считай, что и не выпью ничего. Если бы я так не хотел, как сейчас, у тебя, Танюша не было бы надежды. Ты бы стояла через десять минут в мокрых штанах.
— Ну знаешь ли! — глаза Тани снова озорно блеснули. Она вытряхнула из блестящей упаковки пару таблеток, и сыпанула их в кофейную чашку Андрея.
3. — Ой, ой, ой, — Таня сидела на подлокотнике офисного дивана, запихнув обе ладони между коленок. Она старалась не качаться вперед и назад, как делала это всякий раз, когда думала, что Андрей не смотрит. — Ой, а мы до чего терпим? До конца? До совсем по ногам потекло?
Она спросила об этом так жалобно, что Андрей испугался, что сейчас кончит. Если кончит, пиши пропало, истомленный притоком крови член подведет, терпежу придет конец. Вот только не хватало закончить переговоры в дважды мокрых трусах перед девчонкой, которую почти уже взял.
— Не обязательно, — сказал он, изображая на лице беззаботную улыбку. — просто кто первый скажет "Сдаюсь" и побежит искать свободный унитаз.
— Да ты не хочешь совсем, наверное! — со слезами в голосе отзовалась Таня. Резко вскочила с дивана, и маленькими шажками подошла к Андрею. Это уже в третий раз. Она довольно бесцеремонно ткнулась пальцами в его бедный мочевой пузырь. И тут же Андрей отплатил девушке тем же. Они стояли и щупали друг друга.
— Нет, — грустно прошептала Таня: — хочешь. Просто ты лучше терпишь.
Ее рука заскользила ниже, опять же в третий раз. Таня с удовольствием мазохистки ощупывала торчащие колом причиндалы мужчины. Потом подцепила брюки снизу вверх и, ласково вглядываясь в глаза Андрея, начала массировать ему мошонку.
— Сучка, — простонал Андрей сквозь зубы.
— Кто-кто?
— Сучка, говорю! — ждать не приходилось. Еще пара таких движений, и Андрей просто сползет по стене со сладострастным стоном. Он поднял свободную руку, и вцепился Тане в левую грудь, точно придавив ладонью сосок.
— Ой нет-нет-нет! — сразу запросила Таня.
— Слабое место? — Андрей мял грудь девушки, подтягивая кверху, чтобы Таня ощутила, что может повиснуть на собственных сосках. Это всегда отрезвляюще действует на женщин.
— Ну я же тебя уже отпустила! — взмолилась она. И отошла на пару шагов. Хотела кажется, прижать руками пострадавшую грудь, но руки были заняты, крепко зажимали между ног.
— Бедняжка, — лицемерно посочувствовал Андрей: — с такими нежными сосками:
— Ну перестань! — голос Тани теперь напомнил вой раненой волчицы: — нормальные у меня соски. Вот ты Катеньке при встрече врежь по соскам, узнаешь, что такое чувствительные. Она тебе правда потом все яйца отгрызет.
— А я ей в рот не дам.
Таня застыла на месте и даже приоткрыла рот, как будто из всех не слишком благопристойных реплик сказанных сегодня, эта поразила ее больше всего.
— А давай поднимемся на этаж, — попросила она внезапно охрипшим голосом: — давай, пожалуйста поднимемся, и там у двери туалета доспорим? Я очень прошу.
— Да конечно, — Андрей тоже топтался на месте, но не потому, что разрывался мочевой пузырь, а опасаясь, что Таня сейчас прикончит его своим униженным голосом и взглядом. Обидно будет упустить такую победу. Обидно будет не трахнуть уже почти готовую к этому девчонку. Обидно будет, если она все это нарочно, если она перехитрит: От каждой мысли кровь пульсировала в мужском органе все сладостнее, и Андрей почти из последних сил приказал себе, перестать думать обо всем этом. И пошел к двери, стараясь чтобы не терлось о штанину.
Таня шла следом и говорила словно сама себе.
— Я два раза обоссалась в детстве. Помню хорошо. Один раз перетерпела в садике, ужасно стыдно было. Другой раз уже в школе. Болтала по телефону с подружкой, болтала, а потом уже с места сойти не могла. Так горячо было. Так горячо: Ой:
— Чего? — спросил Андрей, и не оборачиваясь, стал подниматься по лестнице.
— Ничего, — совсем уже неслышно сказала Таня, плетущаяся следом. — Не спеши только. Я уже почти не могу идти. Ой, не могу. Ой, ой, ой.