Пока я мыл посуду, мои женщины удалились в большую комнату, где засели за телевизор. Меня это ничуть не коробило — смотреть ихние тупые передачи — благодарю покорно! Я лучше гору посуды перемою!
Не такое уж это и скучное зрелище, особенно, когда вспоминаешь о том, что было всего несколько часов назад…
Руки механически надраивали тарелки, а перед глазами снова была картинка нежных пунцовых губок, обхватывающих мою бордовую головку.
Я так увлекся воспоминаниями, что даже не услышал, что кто-то вошел на кухню. Очнулся я лишь когда чья-то рука ухватила мой вновь вставший член, а в ушах раздалось громкое:
— Так вот до чего тебя доводит посуда?!
От неожиданности, я подпрыгнул едва не до потолка. Лишь увидев смеющееся Шуркино лицо, я перевел дух.
— Как я и думала — извращенец. — Констатировала она преувеличенно расстроенным голосом.
— Иди ты!
Я старался унять бешенно бьющееся сердце. Еще не хватало, что б это оказалась мама. Пора завязывать с мечтами в общественных местах. Что бы сказала мама, увидев своего сыночка намывающим посуду и торчащим наперевес членом. Действительно — извращенец.
— Что за шум а драки нету?
Тьфу ты, накаркал! Мама собственной персоной!
Я скорее отвернулся к раковине, придвинулся к ней вплотную, что б скрыть торчащий член.
— Учу бездарного братца, как правильно мыть посуду! — отрапортовала Шурка на военный лад, и на американский манер кинула два пальца ко лбу, одновременно щелкая воображаемыми каблуками. Этакий американский гусар, блин.
— Так держать! — В тон ей ответила мама и рассмеялась. — Давай-ка, пока твой братец моет посуду, организуй чайку на всю семью.
— Приказ понят! — Шурка метнулась к заварочному чайнику.
Слава богу, пока они развлекались, мой маленький дружок наконец осознал, что он должен быть маленьким и незаметным, и съежился до своих обычных размеров.
Шурка
— что то не нравитесь вы мне, ребятки. — озабоченно произнесла мама допивая чай. — бледные какие-то. Опять весь день дома просидели? Так и каникулы пропустите!
Проебем — едва не хихикнула я. Сашка видимо подумал о том же, ибо фыркнул в чашку так, что окатил чаем все лицо.
— и что в этом смешного? — мама шутливо нахмурилась и погрозила пальцем. Потом вздохнула — а если серьезно, вам бы загородом отдохнуть…
Она о чем то глубоко задумалась. Я украдкой подмигнула Сашке, и в ответ почувствовала, как его нога под столом коснулась моей ноги. Я не осталась в долгу, и моя нога мигом очутилась у него в паху. Сашка вздрогнул.
Я кончиками пальцев осторожно гладила его член. Через тонкую ткань треников, отчетливо ощущалось, как он снова наливается силой, твердеет…
И все это на расстоянии руки от мамы, задумчиво болтающей ложечкой в чашке с чаем.
Ситуация была такой возбуждающей, что я почувствовала, как намокают мои трусики. Пожалуй, теперь мне стоит и дома носить прокладки.
Сашка неловко дернулся, и опрокинул свою чашку на стол, покраснел, и неловко заерзал, точно ловил задом занозу. Мамины брови медленно поползли наверх, красиво изгибаясь еще сильнее, становясь похожими на дельфиньи спинки. Я уже сидела ровненько, как пай-девочка, с личиком невинного ангелочка. Даже ручки сложила перед собой, как прележная ученица. Разве что ресничками не хлопала.
Меня очень уж подмывало посмотреть как Сашка будет выпутываться, но…
Он посмотрел на меня так жалостно, что мое сердце не выдержало.
Опережая мамин вопрос, я вскочила и бросилась за тряпкой:
— ничего, ничего! Я сейчас все уберу! Сидите! И чай налью! Мам, тебе налить? . .
Я тараторила не дaвая матери вставить слово, как заведенная. Несла такую чушь, что и не вспомнить. Мамины брови были уже где то на макушке.
— Да… — протянула она, когда я сделала паузу для вдоха. — Вам, ребятки, и впрямь свежий воздух не помешает.
Когда все улеглось, Сашка ужом скользнул к себе за шкаф и затих. Я от скуки щелкала по каналам телика, но, как назло, ничего интересного не находила. Надо же в телике сотня каналов, и по всем муть!
— Что моя дочурка грустит? — мама зашла в комнату и присела рядом. — есть что по телевизору?
Я помотала головой. Мама потрепала меня по коленке.
Мы помолчали. Рядом с мамой мне стало так уютно, так захотелось снова стать маленькой…
Я придвинулась к ней ближе. Она улыбнулась, и обняла меня. От нее шло такое нежное и успокаивающее тепло, что напряжение последних суток решило вырваться наружу через мои глаза. В носу предательски защипало и обжигающе горячая слезинка повисла на ресницах. Мама обняла меня еще крепче, и это прорвало едва удерживаемую плотину. Слезы ручьем хлынули из глаз. Секунда, и я уже взахлеб рыдала на родном плече.
Выплакавшись всласть, я ощутила ни с чем не сравнимое облегчение. Мама ни о чем не спрашивала, лишь вопросительно посмотрела мне в глаза.
— Месячные скоро… — Криво улыбнулась я.
Мама рассмеялась и щелкнула меня по носу.
— Такова наша бабская доля. — заговорщицки подмигнула она, и начала меня тормошить как маленькую.
Как же хорошо, когда мама рядом!