Перебив приятные воспоминания, бомжик не сумел остановить все возрастающее желание.
Серега встал, расстегнул ширинку и, почти не целясь, вошел в упругую плоть.
— Хох… — то ли стон, то ли вздох раздался из-под тряпья.
Крепко держась за бедра, Серега все глубже входил, ускоряя и ускоряя темп. Закрыв глаза, он представил жену в их уютной спальне, а приглушенные стоны "Тани — Вани" воспринимал, как сладострастные вздохи своей благоверной…
… Животворящая семенная жидкость, преодолев замысловатые каналы и канальцы, мощной струей перетекла в бесплодный суррогат вагины…
— Хух, — выдохнул Серега и, чуть помедлив, освободил сфинктр, который тут же сомкнулся, издав чмокающий звук.
Всё. Дело сделано…
— Давненько его так не теребили, — подал голос, равнодушно наблюдающий за происходящим Васёк, — Вот вчера, помнишь? — встрепенулся, улыбнулся, — В гости ходили! Там Верка была! Я ее в прошлом году шпилил, как хотел!
— Верка? Она мне рассказывала — раз сунул и кончил…
— Врет, сука!
— А чего ей врать? Поделилась впечатлениями, после того, как я ее через трубы перегнул…
— Так ты, чо? Всех моих баб передолбил? — попытался изобразить ревность Васёк, — А… баб много… всем хватит… — махнул рукой, — Да и на чёрта они нужны?
Жизнь бомжа не предполагает бурных сексуальных приключений. Выжить после выпитого, похмелиться, выжить — похмелиться. Над кучей тряпья показалась голова со всклоченными волосами. Неожиданно смазливый, молодой паренек, виновато улыбаясь, огляделся и спросил:
— Кто это мне впердолил так смачно?
— Да вот, Серега постарался!
— Сереженька, привет! Покажи, пожалуйста, чем ты меня шомполил, — и, встав перед "благодетелем" на колени, потянулся к прорехе.
Серега прикрыл руками все еще не застегнутую ширинку.
— Покажи ты ему, не отстанет!
— Ну, на, посмотри, — и убрал руки.
"Таня — Ваня" осторожно извлек и стал облизывать головку языком. Истекая слюной, он, как страдающее от жажды животное, пытаясь утолить желание, обхватил конец губами и, продолжая определять вкус, наклонялся все ниже и ниже…
Серега прислонился спиной к стене, закрыл глаза и, чуть надавив на затылок "Тани — Вани" пальцами, насадил его голову полностью…
… И вновь сперма оказалась в нетипичном для нее месте…
Проглотив неожиданное содержимое, "Таня — Ваня" очень медленно освободил свой рот и с преданностью собаки посмотрел в глаза Сергея:
— Налей чуть, запить. Завтра — с меня бутылочка. И послезавтра… — протянул жестяную кружку.
— До завтра еще дожить надо…
Наполнив кружку до краев, Серега допил остатки из горлышка.
— Оргия закончена. Всем спать.
Мощный луч прожектора локомотива, выхватывает то, что пытается скрыть от случайных, любопытных взглядов безлунная ночь — две "скачущие" через железнодорожные рельсы фигуры с одинаково безучастными лицами даунов, и одинаковой по стилю одеждой, найденной около мусорных контейнеров, оставленной сердобольными жителями, их возраст и пол… *
Некое подобие юбок, тема разговора и тембр голоса дают нам основание предполагать, что это две женщины, хотя все вышеперечисленные атрибуты могут принадлежать и представителям мужицкого пола… хм…
— А у него большой? — вопрос говорящий только о том, что человек, задавший его, изнывает от недостатка сексуального опыта. Немногочисленное общение с эгоистичными партнерами, с преобладающей вербальной составляющей, надолго внедряет в малоразвитый мозг наивно-детскую мысль, что "размер" имеет значение…
— Большой-большой… — почти равнодушно соглашается второй фигурант с достаточно реальными воззрениями на секс…
— Ох, Ленка… (дальше моя интерпретация) когда он мне вчера предложил эротическое общение, перегнув в позу "рака", я вспомнила, что трусы не стирала недели три…
Он юбку задрал…
Я быстро-быстро их скинула и запинала под трубы…
Представь — испытала стыд…
Думала уж заросло все… с этими-то…
Ан нет…
Сегодня — трусы постирала, "кунку" — подмыла!
Значит, та, что постарше — Верка.
— А он женат?
— Да! И жена его Я! А ты будешь наложницей, потому, что очень ловко собираешь бутылки. Стала бы я тебе " рыбные" места показывать…
Ну что… спускаемся?
— Спят, поросята…
— Да пусть… нам они не нужны… где Серега? Вот он… по запаху чую… мною пахнет… не буди… так сможем…
*****
— А, по-моему, говном!
— "Таня-Ваня" успел! Ну, нет! Я его этому пидарасу не отдам! Наш будет! Наш! Ленка потрогай… губами… чуешь? . . какой горячий? . . О! Встает! Иди! Ты — первая!
Ленка, уже давным-давно голая по пояс, осторожно ступая на трубы, приподнялась и перекинула ногу через тело…
Почти забытое чувство чужого тепла внутри себя заставило ее губы прошептать: "Ой, мамочки… "
И каждое последующее движение вверх или вниз сопровождалось непроизвольным восклицанием: "Ой, мамочки! Ой, не могу!"
Неожиданная свобода возможности проявить фантазию самостоятельно, а не выполнять циничные приказы сексуальных партнеров, пробудила в Ленкином организме акробатическое начало.
Геометрические фигуры, вычерчиваемые виртуально тазобедренными выпуклостями, невозможно реально нарисовать на бумаге — не хватит ни воображения, ни трехмерного пространства…
Внезапно прерванное вынужденное воздержание, бесконечная импровизация фрикций* и тихо посапывающий, со всем "соглашающийся" мужчина, вызывали оглушающий эффект — почти каждую минуту, Ленка испытывала мощный, медленный взрыв, который начинался в самом низу живота и заканчивался в слегка позванивающей от похмелья голове. В такие мгновения она судорожно вздрагивала и со стоном валилась на грудь Сереги…
— Давай, Ленка, давай! Я тоже, на вас глядючи, разохотилась… еле терплю… давай, давай… — и запустила руку в низ лобковой поросли, — А-а-а…
Первая брачная ночь новоявленной "шведской семьи" пошла на убыль — горизонт на востоке посерел, а затем окрасился в розовый цвет. Будет солнце.
P. S.
Продолжение будет.