— Ну, я тебе говорила про папу. Так вот, пока я ему сосала, он всегда с моим клитором играл. Мне было приятно. А однажды, когда он брызнул, я и кончила. Он это заметил и стал подыгрывать так, чтобы кончать, когда я кончаю. Вот я и привыкла — чуть первая капля выстреливает — и я тут как тут.
— Ну, а как твоя мать на это смотрела?
— Мать умерла, когда мне было пять. Я жила только с отцом.
— Удобная ситуация.
— Ага.
Подошла официантка, забрала пустые тарелки, предложила десерт.
— Только кофе, — сказала Люси.
— А я возьму и шоколадный торт, — сказал я официантке.
— Ну, а ты совокуплялась когда-нибудь? — продолжил я, когда официантка отошла.
— Конечно. Но самый первый раз отбил у меня к этому интерес. Парень заразил меня сифилисом, и я от него забеременела. Да я ничего и не почувствовала, кроме боли. Увидела его член с язвочкой, когда он вытащил, и подумала, что он натер об меня. Можешь себе представить, как я после этого могла стремиться к ебле. Да на кой мне она нужна, если я могу кончать и вкусно, и безопасно.
— Да, но ты не позволяла мне притронуться к себе и сама с собой не играешь, как же ты кончаешь?
— А я сжимаю ноги, и мне этого достаточно, чтобы кончить. Для меня самое важное, чтобы мужчина извергнулся. Я кончаю от одного вкуса спермы.
— Вот это да! — не смог скрыть я своего удивления. — Ну и сколько же раз ты можешь кончить?
— Столько же, сколько можешь ты.
— Да, но если построить очередь мужчин!
— Мой рот и язык устанут быстрее, чем иссякнут мои способности. К сожалению, везде природа поставила ограничения наслаждениям.
— Э, да ты становишься философом, как только дело доходит до наслаждений! — не удержался я от иронического комплимента.
Официантка принесла счет. Не в силах отвлечься от истории Люси, я все никак не мог просуммировать чаевые с цифрой на счете. Наконец я справился с этой задачей и снова повернулся к Люси.
— Проводи, меня пожалуйста, до магазина, у меня там машина запаркована — попросила Люси, пропустив мою иронию мимо ушей.
— Конечно-конечно, — заверил я ее. На улице уже стемнело. "С другой стороны, чего ей бояться? — усмехнулся я про себя, — она легко откупится от изнасилования". А вслух я спросил:
— Если тебя будут насиловать в рот, то ты все равно кончишь от излившейся спермы?
Люси посмотрела на меня снисходительно и сказала:
— Не могу тебе сказать, до сих пор меня никто не насиловал. Насилие возникает как реакция на сопротивление, а я никогда не сопротивлялась.
Мы подходили к ее машине. Я увидел, что за рулем кто-то сидит. Я сжал руку Люси и молча указал ей на машину.
— Это папа ждет меня, — он всегда волнуется, когда я ухожу с каким-нибудь мужчиной.
— Небось, ревнует, — сказал я опять иронически.
— Да, — сказала она серьезно и с грустью. — Но он так любит меня, что не хочет лишать меня свободы. У него несколько лет назад был рак и ему вырезали предстательную железу и яички.
Мы подошли к машине, ее отец открыл дверь и с трудом вылез. Я теперь рассмотрел его под светом уличного фонаря. Это был благообразный худой изможденный мужчина, в глазах которого было явное страдание.
— Папа, — это Джером, — представила она меня.
Он не протянул мне руки, но, глядя мне в глаза, обратился к Люси:
— Он не обижал мою девочку?
— Что ты, папочка, он очень вкусный, — заверила отца дочка.
*****
Люси утверждала, что у меня исключительно вкусная сперма. Другие женщины мне об этом не говорили, из чего я заключил, что либо Люси желает мне польстить, либо она такая гурманка, что научилась различать нюансы вкуса, которые другим, менее опытным женщинам, неощутимы. Когда мы встречались несколько раз на общих собраниях (так она называла оргии), я не видел, чтобы ее ебли или хотя бы лизали — нет, я всегда видел ее, бескорыстную, с чьим-нибудь членом во рту, демонстративно в трусиках и юбочке. Она располнела на эдаких харчах, но все-таки оставалась весьма привлекательной. В один из моментов, когда рот у нее был свободен, я заговорил с ней, и она с готовностью дала мне свой телефон, и тут же устремилась к моему члену, предварительно осмотрев его под яркой настольной лампой.
— У тебя нет язвочек на нем? — спросила она, объясняя причину осмотра.
Голос у нее был вкрадчивый, ласковый и обволакивающий, как и ее рот. Видно, обилие поглощенной спермы благотворно влияет и на голосовые связки.
— Не волнуйся, — сказал я, несколько уязвленный осмотром, — я не стал бы сюда являться с такими делами.
— Ну, тогда, и ты не волнуйся, — сказала она, и поглотила меня до основания.
Когда я попытался поцеловать ее в благодарность да и от резонно возникшего желания, она твердо отвела мой язык, повелев принимать ее ласки безвозмездно.
Потом я уехал в Японию на пару недель и привез оттуда дюжину недорогих, но весьма изящных пудрениц для раздачи знакомым женщинам. Люси была тоже среди одариваемых мною. Я позвонил ей и сказал, что у меня есть для нее сувенир из Японии, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы она пригласила меня к себе.
Она назначила время в середине дня и сказала, что мы сможем пробыть вместе не более получаса, так как у нее есть какие-то дела. Я обрадовался такой деловитости и вместе с тем был слегка покороблен ее весьма ограниченным по времени желанием побыть со мной. Люси встретила меня в домашнем платье, без косметики, чуть ли не затрапезно. Я вручил ей коробочку с пудреницей. Она радостно открыла ее, посмотрелась в зеркальце, оглядела ее со всех сторон и вместо благодарности сказала:
— Пойдем скорей в спальню, я тебе отсосу.
Я не заставил себя упрашивать. Люси не стала снимать с себя платье, и под платьем я нащупал трусики. Когда я пытался поцеловать ее в губы, она с решительной улыбкой отстранялась. Она положила меня на кровать, расстегнула мне ширинку и брюки, но не стала даже спускать их. Умело вытащила член и славно взялась за работу.
— Люси, разденься, я хочу твоей пизды, — попросил я, разворачиваясь в сторону ее бедер и пытаясь залезть к ней под платье, чтобы стянуть трусики.
Люси отрицательно замычала, отодвигаясь от моих рук и ускоряя движения. Она никогда не играла с хуем и не дразнила его, как это любят делать многие женщины, воображающие, что, растягивая удовольствие, они его усиливают. Люси срезала все углы, одержимая единственной целью — как можно быстрее довести мужчину до семяизвержения. При таком подходе было трудно не поддаться ее влиянию. И я поддался. Сделав последний глоток, она произнесла свою дежурную фразу:
— Какая вкусная у тебя сперма.
— Какой вкусный у тебя рот! Но почему ты не позволяешь прикоснуться к себе?
— Мне нужно скоро уходить, и я не хочу распаляться попусту.
— Но я и на вечеринках не видел, чтобы ты для кого-нибудь развела ноги. Или хотя бы ягодицы.
— Ты много чего еще не видел, — уклончиво сказала она.
— Я хочу, чтобы ты кончила. Неужели тебе не хочется после всех этих дел.
— Хочется. Я и кончу.
— Когда?
— Тебя это не касается.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть любовник, с которым ты делаешь все остальное, что не хочешь делать со мной?