4.
— Да откуда ты-то знаешь? — скептически шепнул Игаша.
— Оттуда, — коротко ответствовал Михон. — Я ее однажды на остановке видел!
— И чего?
— Ничего: Сидит как кукла, вроде на меня смотрит, а в то же время мимо. Я ей так кивнул — здрастье, мол, Анна Евгеньевна: Ноль эмоций! А тут автобус подъехал. Ну, значит, я забираюсь внутрь, сажусь, а она плюхается прямо напротив меня! Я снова ей улыбнулся, а она кондуктору деньгу сует, сдачу берет, и опять — тишина! . .
— А по краям — мертвые с косами, да? — съехидничал Игаша.
— Да пошел ты: — беззлобно ругнулся Михон и продолжил:
— Короче, мне так в лом стало — сидеть рядом с ней! Я такой встаю, чтобы типа перейти на другое место, а тут светофор!
— Причем тут светофор? — недоуменно спросил Игаша.
— Ну, при том, что автобус ка-ак остановится, все ка-ак повалятся на меня: А я, блин, как раз рядом с Анной оказался! . . Ну, короче, я придавил ее немножко: Она как ругнет меня!
— Она мягкая на ощупь?
— Я ж сказал, что привалился! Я не щупал ее, ты че!?
— Ну и что? — Игаша скривил губы. — Когда в автобусе толпа прижимает меня к бабе, я щупаю ее всем, чем соприкасаюсь — плечом, бедром, спиной: Про руки уж и не говорю!
— Как это ты спиной щупаешь? — поразился Михон.
— Ну не в прямом смысле, конечно: — Игаша снисходительно причмокнул. — Понимаешь, я: ощущаю ее тело: Как бы глаза у меня там: Я словно вижу: через одежду:
Из-за угла неслышно вынырнул Толян.
— Все в порядке — пошли! Сторож в каморке сидит! . . Только тихо! Я ваш шепот за километр услышал! . . Че базарили-то?
— У Игаши глаза на спине:
— А на языке волосы? . . Ладно, все, тихо! . .
5.
— Ты на гитаре играешь? — Маринка сидела у окна и осторожно выглядывала на улицу.
Сашка вздрогнул.
— С чего ты взяла?
— Ну вон гитара лежит: В углу.
Парень обернулся и задел "грудью" стол. Мысленно чертыхнувшись, Сашка внезапно понял, что он устал чувствовать себя неловко. Устал настолько, что даже не было сил плюнуть на все. Его словно несло по течению.
Гитара оказалась старым пыльным инструментом, изготовленном на мебельной фабрике. Прикасаться к ней не хотелось, но Сашка все равно провел пальцами по струнам, и те отозвались разноголосым гулом.
— Расстроенная… — вздохнула Маринка, не поворачиваясь.
6.
Анна Евгеньевна стояла в холле первого этажа и рассматривала настенную мозаику. В ожидании милиции делать все равно пока нечего, а возвращаться в сторожку было… некомфортно, что ли.
Ее взгляд привлекла эта настенная живопись.
Сотни раз она проходила мимо, торопясь на урок или домой, и ни разу, ни единого разу даже не посмотрела на эти маленькие разноцветные камушки, которые держались на стене непонятно как. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — избитые сюжеты, затасканные образы, вечные, как нафталин, идеи и призывы.
Вот пионер громко дудит в начищенный до блеска горн…
Вот стайка юных школьниц торжественно сажает деревце…
Вот старшеклассники крепко прижимают к груди стопку учебников и широко раскрытыми глазами смотрят вперед, туда, где их ждет неизвестность. В их синих глазах страх и любопытство. А ноги уже делают первый шаг…
А вот…
Анна Евгеньевна замерла на месте. Сполох мыслей взметнулся, как искры от потревоженного
пионерского?
костра: отряд верных ленинцев с барабанщиком во главе твердо марширует к большому космическому кораблю… а у знаменосца из спущенных штанишек торчит…