Довольный Игаша тут же повернулся спиной к девушке. Сашка пожал плечами и тоже уставился в стенку. Михон и так уже отвернулся от всей компании – его мутило от таких рассказов. Анна Евгеньевна отворачиваться не стала.
– Двоюродный брат, – вновь тихонько подсказал Игаша.
– Я помню! – огрызнулась Маринка. – Двоюродный брат. Звали его Мишка.
Михон вздрогнул.
– Он был старше меня и любил приходить к нам в гости. Ему нравились наши книги. У нас было очень много книг – красивых, хорошо изданных, модных тогда: Мы сами их почти не читали. Но иметь полное собрание сочинений считалось тогда престижным. И вот однажды его попросили посидеть со мной. Мне было тогда лет пять:
– Боже: – покачала головой Анна Евгеньевна.
– Все так, – уныло продолжала девушка. – Я тогда не знала, для чего он меня раздевал. Говорил, что мы будем играть в показ мод. Мне это очень понравилось. Потом: я не помню как: мы с ним оказались на кровати, под одеялом: Он попросил меня снять трусы: А потом принялся елозить по мне: Мне было любопытно, жарко и:
– И он тебя: ? – в ужасе выдохнула учительница.
– Нет, – слабо улыбнулась Маринка. – Ему-то было лет десять, и он, я так думаю, не был особенно опытным: так, повалялись на кровати: он потрогал меня, а потом:
– А потом? – спиной поинтересовался Игаша.
– А потом пришли родители, – мстительно ответила девушка. – Мои и его. И ему пришлось слезть с меня, предварительно взяв с меня слово, что я никому ничего не скажу.
– И ты не сказала? – спросил Сашка, непроизвольно поглаживая напрягшийся сосок левой груди.
– Я не помню, – сощурилась Маринка. – Но никаких последствий не было – никто не ругался, не ссорился: В общем, все обошлось!
– Повернуться можно? – мрачно пробасил Мишка.
– Можно.
Маринка покосилась на часы. Как бы то ни было, она внесла свою лепту. И теперь ждала следующего рассказа.
4. .
– Теперь ты! – локтем подтолкнул Михона Игаша.
Михон встал со своего места и подошел к окну. Соседство Игаши он выносить более не мог.
За занавеской царила ночь, казавшаяся особенно непроглядной за пыльным стеклом с двумя дохлыми мухами. Внезапная духота заставила парня расстегнуть воротник рубашки в крупную клетку.
– А у меня все началось из-за ключей.
Натренированный на репетициях голос не подвел, и Михон очень тому порадовался.
– Из-за ключей? – переспросил Игаша.
– Ага, Игаша. Из-за ключей. В тот день я пришел из школы и, пошарив по карманам, понял, что ключи мои – за крашеной дверью, перед которой я стоял, как дурак. Так же, по-дурацки, я однажды застрял у почтовых ящиков. Я всегда проверял, есть ли газеты в ящике, просунув палец в одну из шести дырок в дверце. А в тот раз я засунул не тот палец и не смог его вытащить.
– Не тот палец, – Сашка горько улыбнулся метафоре.
– Да, все наши проблемы часто начинаются из-за того, что мы суем не туда не тот палец. – Михон говорил увернно, словно стоя на сцене. Его режиссер мог бы им гордиться. – И мне пришлось простоять в таком положении, с пальцем в ящике какое-то время, пока, наконец, до меня не дошло, что помощи мне ждать неоткуда. Ценой весьма болезненных ощущений и содранной кожи, я освободился. И тогда я себя почувствовал победителем. Я смог. Я сделал это!
– А ключи? – тихонько напомнила Маринка.
– Ключи? – Михон потерял былую уверенность. Но отступать было некуда. Стеклянные колбочки песочных часов напоминали знак бесконечности, вставший на дыбы. – Ключи я в тот день оставил дома. Родители были на работе. Брат учился на три урока больше, чем я. И меня ждала не очень приятная перспектива ожидания на лестничной клетке в течение полутора часов. И тут снизу хлопнула дверь в подъезде, и скоро к нам на пятый этаж поднялся наш сосед. Его звали Петя, но моя мама называла его Петруччо.
– Петруччо! – фыркнул Игаша. За ним засмеялись Маринка и Сашка. Криво улыбнулась бледная Анна Евгеньевна.
– Да, так, – Михон тоже хмыкнул. – Он увидел мое: м-м, затруднение, и радушно предложил переждать у него дома. Я согласился, предварительно написав записку брату и вложив ее в замочную скважину. Дома у соседа было очень интересно. Огромные напольные часы, большие аквариумы с сотнями маленьких рыбок, ковры и цветной телевизор:
– И все же? – Анна Евгеньевна с деланным интересом рассматривала свои ногти.
Михон помолчал, а потом продолжил:
– Он оказался педофилом, это наш дорогой сосед. Нет, все было культурно и пристойно. Никакого насилия. Для начала он предложил мне чаю. А потом подсуну пару журналов. Венгерских, как он сказал. Журналы были битком набиты фотографиями обнаженных мальчиков и девочек, с комментариями на непонятном языке.
– Английском? – Маринка опустила ноги со стола, и Михон увидел красивую девичью грудь и волнующую темноту внизу живота. Он торопливо отвел взгляд.
– Нет, вряд ли. Я вообще не помню, но сосед мне сказал, что журналы венгерские. "Мадьяр" , как он выразился. Они были красивые, с цветными фотографиями, страницами, приятными на ощупь. А до этого я никогда не видел голых девочек. Да и мальчиков тоже.
– А увидеть хотелось: – подсказал Игаша.
– Конечно хотелось! А тебе что, не хотелось бы?
– Ладно, ладно, ты не отвлекайся! – Игаша довольно лыбился. – Сосед, значит, педофил:
– А ты не перебивай! – Михон нахмурил брови, собираясь с мыслями. – Там, в одном журнале, была страница, где были: в общем, как это: Ну, там голые мальчики стояли в ряд, и Петруччо сказал, что они меряются, у кого: это: больше. И он предложил измерить мой: аппарат: и если он окажется хорошего размера, то можно будет участвовать в конкурсе, послав туда, в журнал фотографию… А я всегда думал, что мой:
– Член, – внятно произнес Сашка, и это слово просто обожгло Анну Евгеньевну.
– Ну вы: Вообще уже! – учительница в шоке сжимала и разжимала пальцы рук.
– Да ладно, – вяло отмахнулась Маринка. – Член так член. Он же не сказал х:
– Марина! – возмущенно воскликнула женщина. – Я вообще не понимаю, что здесь происходит! Почему мы должны выслушивать: и рассказывать: