— Садитесь, панночка, с нами! — Крестьяне помогли ей слезть с дерева, причем бесцеремонно слегка пожамкали. В те далекие времена польки пользовались большой свободой, уважением, мужчины перед ними преклонялись, но и особо не церемонились.
— Куда путь держите, панночка?
— К пану Мечиславу!
— Так и мы к нему! Садись, подвезем! На волах не столь быстро, зато безопасно! Гриц, перезаряди мушкет солью, мало ли кто еще попадется!
— А кто тут еще может попасться?
— А нам все равно! Хоть оборотень, хоть разбойник! Наша соль всем полезна! Как говорят в Львове: "Польша держится беспорядком"!
— А что же вы его не добили?
— А вот это не наше дело! Наше — соль! Ну, и прочая торговля! Бог неровно делит: и дает штаны тому, у кого они будут падать с тощей задницы. С вашей то, пани, не спадут!
Неторопливо ехал воз. Гоготали связанные гуси, приготовленные чумаками для пана Мечислава.
— Ганька — домой! Ганька — домой! — Поскрипывали колеса.
Красное огромное солнце катилось за лес, окрашивая лес багровыми красками, зажигая на вершинах сосен рыжие огни. Лес замолкал, готовясь к ночной, совсем особой, жизни, где нежить наконец-то вступит в свои права.
Наконец, из-за щетинистых верхушек елей высунулась высокая черепичная крыша старого дома пана Мечислава.
На подъезде к усадьбе она стала думать, как ей совершить греховное дело — отравить родного дедушку, да так, чтобы не сложить после этого голову на плахе. И усадьба деда, обычно веселая и приветливая, выглядела так мрачно и холодно, что у Ганьки сжалось сердце.
"Слава Богу, доехали! — Но, вступив в ворота, панночка вздрогнула, ей показалось, что она чувствует прикосновение к шее пеньковой петли. — Не так легко решиться на черное дело!"
— Добже дзеньку, пан Мечислав! (Добрый день — польск.) . — Ганька слезла с телеги.
— Прошу, пани! — Пан Мечислав встретил внучку с обычной приветливостью.
Старый воин худ, но силен и жилист. Твердые скулы и волевой взгляд выражали уверенность и твердость характера, но если вглядеться более внимательно, в глубине глаз можно было заметить что-то такое, что тяжеловато описать словами.
Одет был дедушка неброско. Добротная, но не новая темно-серая одежда, на широкой груди — тяжелый медальон с головой орла увеличивали впечатление о родовитости и заслуженных подвигах.
— Припозднилась ты сегодня! Заночуй у меня! Тут никакой упиер не пройдет! А утром домой! — Во всем его облике в торопливых движениях, с которыми он суетился, чтобы угодить Гане, ей чудилось что-то зловещее.
— Что с тобой случилось? Дедушка, купивший у чумаков гусей и мешок соли, и подаривший им за спасение внучки в баклажку яблочной водочки на дорогу, всегда был добр и ласков к ней. — Ты дрожишь как крестьянка, пойманная рейтарами, руки исцарапаны!
— Это я по нашему лесу прошла!
"Мой храбрый хвастливый дед! — Ганька с отвращением и ужасом поглядела на пузырек, но что-то, вероятно духовная слабость, не позволила его выбросить. — и я должна его отравить!"
— Я соскучилась, дедушка, а дома много работы! Ох, и страху же я натерпелась! Ужасный лес, ужасные деревья, ужасный упиер.
— И я тоже соскучился! — Седые волосы деда, напоминавшие гриву, спускались ниже широких плеч. — Водочки? Пастилы?
— Страшновато мне было сегодня идти к тебе! — Стараясь выглядеть беззаботной и ласковой, она нашла силы улыбнуться. — И вампир из болота вылез! А говорили, что он только ночью выходит!
— Оголодал несчастный! Кто же сейчас ночью на болота ходит? Тут не захочешь, а днем вылезешь! Он как мои крысы: захочет, есть и вылезает из норы по мои яблоки! Но яблок ему не надо! Ему кровушку подавай! Вот он тиной лицо и мажет, как вы девушки сметаной! А то сгорит на солнышке!
— Слава Богу, все закончилось! — Ганька подумала, что поминать Бога, собираясь свершить смертный грех — бесполезно.
— Нет, не все еще закончилось, внученька! — Теплая ладонь старого шляхтича легла на Ганькин лоб, и, повинуясь ей, девушка откинула голову на спинку кресла, глядя снизу на стоявшего деда. — Все только начинается! Слышишь звонит колокол?
— Да, звонит! И вроде бы не ко времени!
— Это упиер после охоты идет в нашу церковь и звонит в церковный колокол!
— А зачем он это делает?
— Те, кто слышат звон колокола, должны стать следующими жертвами упиера!