— Значит, он нас съест?
— Это вряд ли! На мою усадьбу он не сунется! Моя сабля с серебряной насечкой и не таким головы сносила! Впрочем, вполне может быть, что чья-то душа сегодня отлетит в Рай или в Ад! — При это он как-то странно посмотрел на Ганьку.
На мгновение ей показалось, что зрачки у деда узкие, как у кошки.
"Неужели он обо всем догадался?" — Девушка хотела отказаться от задуманного, но представив, что сделает мама продолжила разговор.
Старинная усадьба деда была более чем скромная. Самое большое помещение с камином было и столовой и приемной и кладовой: у стен стояли бочонки, с балок свисали окорока, колбасы, травы.
По молодости лет дед слыл весьма бесшабашным парнем: с саблей управлялся ловко, мог крепко выпить и повеселиться. Но в нужный момент всегда останавливался.
С Ганькой он, был открыт и дружелюбен.
Впрочем, она знала, что в зрелые годы лихие люди, пытались ограбить одинокого воина, но каждый раз горько жалели об этом, точнее жалели те, кто оставался в живых.
Старый пан слушал о внучкиных приключениях и рассуждал о Сарматизме — возвеличении шляхты! Он безоговорочно защищал шляхетский дух, шляхетские "доблести" , шляхетское господство Любимым оружием деда оставалась кривая сабля, украшенная серебряной насечкой, при этом чем больше он пил тем большее количество врагов Польши отправлялось в ад посредством твердой дедовой руки и верной сабли.
"Хорошо ему о шляхте рассуждать, а мне этого старого доброго человека придется уморить!"
— Пастилы… И водочки! — Ганька почувствовала, как липкий пот струится по ее спине. — А я есть хочу! Можно мне еще пирога?
Дедушка вернулся, неся потемневшую от времени серебряную тарелку с пастилой.
— Пирога можно! — Он оценивающе посмотрел на Ганьку. — С яблоками!
Глаза деда разглядывающие, ощупывающие так, как будто на ней не было никакой одежды, отливали зеленью. Усадив внучку в кресло, он ушел с тем, чтобы принести сельскую закуску.
— Пока сезон — надо есть что Бог послал.
Это год выдался чрезвычайно урожайным на яблоки, теперь они ковром были рассыпаны по углам замка. Некоторые, желтые, сморщенные, в темных пятнах, покрывшиеся пылью, были пригодны для производства водки.
"Мне надо съесть пирог и убить деда!" — Ганна ерзала на низком креслице и сжимала в руке пузырек.
Серебряные старые кубки стояли на столе. Совесть все еще мешала сделать последний шаг. Камин в парадном зале пана Мечислава освещал пламенем парадный зал, и Ганька с облегчением убедилась, что, по крайней мере, на первый взгляд, в нем нет ничего ужасного.
— Сейчас я достану! — Хитро улыбнувшись, он крадучись отправился в угол к заветному буфету. — Это один из самых нежных яблочных пирогов. Рецепт твоей бабушки! Много яблок и мало муки! — Дед частенько угощал Ганьку не только пирогами, но и собственной яблочной водкой, но сегодня девушку, охотницу до лакомств, все не радовало.
Польский яблочный пирог, просто таял во рту.
"Убить?" — Ганна страшно колебалась.
Он уже держала открытым пузырек наготове, и не сводила глаз с фигуры деда, зябко кутавшегося в подбитый волчьим мехом плащ.
— В 1546 году добрый король Ян Олбрехт даже издал указ, разрешавший его подданным изготавливать водочку и открыто ей торговать. Правда, четверть века спустя он поумнел и отдал эту привилегию исключительно шляхте. Вот мы выпьем по глотку за упокой души короля Яна Олбрехта, и по стаканчику во славу Речи Посполитой! — Пан Мечислав вернулся к столу с пыльной бутылкой.
— А мне мама строго настрого запретила напиваться! — Ганька посмотрела в пол.
— А мы ей не скажем! Ганя, на вопрос: "где изобрели водку?" каждый поляк, хоть шляхтич, хоть крестьянин ответит однозначно: "В Польше"! И это правильно! Но русские казаки возражают: "Родиной водки может быть только Россия!" Ох, сколько голов я порубил за эту клевету! Давай еще водочки выпьем!
"Похоже, дедушка захмелел! Пора!" — Улучив момент, панночка вылила яд в его кубок.
— Ну что, внученька, короля мы помянули, а за мое здоровье мы пить сегодня не будем! — Разлив по кубкам ароматную, с запахом яблок водку, дедушка с любопытством взглянул в глаза Ганьке.
Бледное лицо деда, казалось, было неподвижно — двигались одни глаза. Ганька увидела его черные, чуть пригашенные ресницами глаза. Они были необычные, эти глаза: зрачки были вертикальными, как у кошки! Луна подсматривала за Ганькой через маленькое оконце, окрашивая колдовским светом стены и пол зала, травы и окорока, подвешенные у потолка
"Он догадался?" — душа панночки упала в пятки, и тут стало не до дедушкиных ужасных глаз.
— Твое здоровье, внученька! — Дед выхватил бокал из рук юной панночки и тут же опрокинул содержимое в рот. Водка пролилась струйками по усам, бороде, каплями сорвалось на потертый камзол, он ничего не заметил.
"Половину яда вылил!" — Ганька поперхнулась водкой.