Перевернувшись на спину, я уже не стал прикрывать руками мой торчащий член, думая, "что будет, то будет". Где-то в глубине души я хотел, чтобы эта женщина увидела меня, увидела то, как сильна моя любовь к ней.
В это время Марина Николаевна замачивала веник в железном тазу.
— Ну что же ты молчишь? Уже второй раз в моём присутствии твой красавец выдаёт тебя.
Но всё же волнение давало о себе знать, у меня сосало под ложечкой. Наверное в этот момент я покраснел ещё больше, а наливная головка моего "красавца" приобрела тёмно-малиновый цвет.
— Как же ты напряжён! Расслабься, не нужно так волноваться…Ты хороший умный мальчик, никто ругать тебя не собирается…А это у тебя просто в силу возраста наверное, подростковое ещё, так сказать, — успокаивала меня завуч.
Подойдя ко мне и потрепав меня по волосам и щёкам, она воскликнула:
— Ой! Какой ты горячий!…С тобой всё хорошо? Ты не заболел?
— Нет, всё нормально, просто жарковато немного….
— Точно? — спросила Марина Николаевна, смотря то на меня, то на мой неимоверно напряжённый половой член, заставляя меня слегка подрагивать от её прикосновений.
Вдруг я почувствовал какую-то влагу на конце своего пениса. Это была смазка. Прозрачной большой каплей она выступила на самом краю головки и медленно потекла по ней вниз, оставляя блестящий след.
Это же увидела и Марина Николаевна, стоя рядом с широко раскрытыми от такого зрелища глазами.
— Тебе нужно разрядиться…, — неожиданно сказала она, а я издал лёгкий стон, — Ах!…Точно…угадала,….по глазам вижу…
Последние слова завуч сказала чуть ли не шёпотом, поднеся руку ко рту. Она будто узнала какую-то страшную истину.
После молчаливой паузы, во время которой Марина Николаевна стояла около меня и смотрела всё понимающими глазами на мой воздымающийся, с выступающими венами под кожицей и раскрасневшейся головкой, подёргивающийся пенис с некоторой задумчивостью, стыдливостью и в то же время с вожделением, она наконец произнесла:
— У тебя очень красивый пенис, грех не помочь такому мальчику.
В горле у меня камнем встал ком, сладострастное томление тела достигло высшей точки.
После сказанного Марина Николаевна наклонилась прямо над моей промежностью так, что от моего эрегированного члена до её лица оставалось всего несколько сантиметров.
Не в силах что-либо сказать, я попытался прикрыться руками, выдавая последние остатки совести и разума, но Марина Николаевна раз и навсегда заглушила их.
— Тшш, я помогу снять твоё напряжение,- шепнула она, посмотрев мне в глаза, и нежно обхватила своими зрелыми губами всю мою головку.
Я дёрнулся, но завуч не смутилась и положила свою горячую левую руку на мой живот. Второй же рукой она схватилась за мошонку, которую начала легко массировать горячими плотными пальцами.
Что я испытывал тогда! Я еле сдерживался, чтобы не кончить, но эта женщина как будто знала это и не дала мне сделать это сразу.
— Я так и знала, — оторвалась от головки она, — Ты очень вкусный мальчик…
И через несколько секунд Марина Николаевна принялась насаживать свою голову на мой пенис всё сильнее и всё дальше, медленно обхватывая губами возбужденный орган.
Всем своим низом я чувствовал её тёплый рот и правую руку, аккуратно мнущую и перебирающую мои яички. Своим горячим языком завуч не только облизывала ствол и крону пениса, но также пыталась проникнуть самым кончиком в мою уретру, а своими зубами она бережно покусывала мою стонущую от наслаждения головку.
Марина Николаевна, зрелая женщина, без стыда отсасывала мой возбуждённый член в собственной бане. Я не мог поверить, что это происходит со мной, что мой завуч способен на такое. Голова кружилась, тело дрожало.
Всё время я практически молчал, достойно выдерживая ласки этой дамы. Пару раз я приподнимал голову, чтоб увидеть это собственными глазами, а Марина Николаевна, не обращая на меня никакого внимания, с каким-то усердием, закрыв глаза и нахмурив брови, причмокивала моим членом. Чем дольше она сосала, тем больше и тем громче она чавкала, проводя губами по моему слюнявому и слизкому детородному органу, как поршень в цилиндре.
Через несколько минут я почувствовал, что больше не смогу терпеть. Моя грудь стала чаще и глубже воздыматься и обратно опускаться, пальцы на ногах непроизвольно стали сжиматься, всё тело елозило.
— М..Марина Николаевна, я:я:больше не:, — и после этих еле выдавленных мной слов я начал извергать семя.