— Ааа! Вот то-то! Ну что уставился, если хочешь — потрогай! — усмехнулась она.
Я протянул руку, а она, больно меня по ней ударив, сказала:
— Ну нет! Не руками! Потрогай губами. Поцелуй их. Раз так нравятся. Давай, давай не стесняйся! — командовала Татьяна.
Я оказавшись на коленках перед Татьяной совсем растерялся, а она подошла очень близко и мои глаза, мой нос, мои губы оказались в десяти сантиметрах от ее трусиков.
— Поцелуй! — повторила Татьяна.
Она взяла меня за затылок и стала придвигать к себе всё ближе и ближе. И я коснулся её лобка губами, а затем поцеловал ее в этот мягкий кучерявый лобок, вернее в ткань трусиков, которые его покрывали.
— Целуй ещё! — в её голосе преобладало превосходство, но чувствовалось уже и возбуждение — голос чуть подрагивал и прерывался.
И я заметил, что ткань трусиков начала увлажняться снизу и в тот же момент я наконец то почувствовал тот самый запах. Запах женщины, а она будто прочитав мои мысли проговорила:
— Ты чувствуешь как пахнет? Тебе ведь нравится, вон как трясёт всего. Ну вдохни поглубже, понюхай, понюхай!
Я стоял на коленях и мой нос уткнулся в её трусики, прямо в лобок, и я чувствовал щекою нежную кожу её бедра. Тут Татьяна слегка ткнула меня коленом в грудь и одновременно потянула меня за волосы что бы я посмотрел на неё. Я впервые за это время взглянул ей в глаза. Татьяна улыбалась. Глаза её искрились. И мне вдруг сделалось очень радостно и легко.
— А без трусиков поцелуешь? Или тебя только трусики интересуют? — всё ещё улыбаясь спросила она.
Татьяна поставила свою изящную ножку на край ванны, и я ещё сильнее ощутил аромат исходящий из её промежности. Сладкий, манящий, кружащий голову. Сердце билось в груди так, будто хотело выпрыгнуть! Держа меня одной рукой за голову, второй рукой Татьяна отодвинула трусики в сторону. Я увидел ее половые губы и чёрные завитки волосинок вокруг, я и так был страшно возбуждён в тот момент, не веря, что это происходит со мной, а тут моё возбуждение скакнуло на ещё один уровень выше. Татьяна медленно провела по половым губкам пальцами, а затем ими же нежно похлопала себя по вульве:
— Целуй сюда, сладкий! Целуй мой маленький! — так она ворковала да приговаривала пока моё лицо придвигалось к её паху притягиваемое её же рукою.
Первый раз я поцеловал осторожно, почти как в щечку, но почувствовав влагу на своих губах, я стал целовать ещё и ещё. Я чувствовал и как покалывают мои губы её волосики, и одновременно гладкость кожи, а её писенька была такая сочная и горячая, пахнущая чем-то сказочным, и этот запах просто сносил у меня голову, а она терлась лобеом о моё лицо. Тут я почувствовал, что мои трусы все мокрые, что из меня течёт и я вот-вот обкончаюсь. Только я подумал об этом, как вдруг застонав и вправду кончил. Тогда Татьяна убрала ногу с ванной, и я снова увидел её довольное лицо. Она спросила, улыбаясь:
— Ну что, тебе нравится целовать мою прелесть?
Она дотронулась босой ногой, прямо своими божественными пальчиками, до моих штанов в районе паха и почувствовала что там все мокро.
— Так ты что, уже кончил себе в трусы? — Татьяна улыбалась:
— А как же я?? Значит будешь сейчас язычком работать, хочешь, да?
Я судорожно успел что-то пробормотать о своём согласии, на что она ответила, что вообще-то меня никто всерьёз спрашивать не собирается:
— Сказано поработать языком, значит поработаешь!
— Слушай, кстати, а ты хоть раз лизал до этого? — поинтересовалась Татьяна
— Нет, — ответил я.
— То есть вообще никому не лизал? — переспросила она.
Я повторил, что, мол, нет.
— Так у тебя ещё девственный язычок значит! Погоди-ка, а у тебя уже была женщина? — уточнила Татьяна.
И снова я ответил, что нет, не было.
— Ну ничего себе подарочек — девственный мальчик, который ещё не бреется и так сладко может поцеловать в правильное место, — Татьяна смеясь продолжала:
— И сам как-то там кончает, даже давать ему не надо! И трусы стирать ему мои нравится! Да ты же просто находка, малыш!
Татьяна уже не просто улыбалась, а почти смеялась. Я же, не успевая переварить все сказанное, чувствовал только то, что у меня снова встал член, и я безумно хочу опять почувствовать её вкус и запах, что опять хочу целовать её между ног.
— Ну ка, снимай-ка мне трусики! — скомандовала Татьяна.
Она подошла ко мне вплотную и я вынужден был сменить позу — сесть на пол. Я снял с неё трусы и она нависла надо мной расставив ноги пошире. Я же пьянел от от этого аромата ее разгорячённой промежности, сок из которой уже капал мне на грудь, на живот, на пылающее лицо, перед моими глазами расплывались ее чёрные волосики, которые кудрявились вокруг этого сочного бутона.
— Ну что смотришь? Балдеешь? Можешь приступать. Давай, полижи и пососи мне! А я посмотрю, как у тебя это получается. Раз это твой первый раз, то ты мне дорогим обязан, — так приговаривала Татьяна, вжимая при этом моё лицо в мокрое, горячее, сочащееся, алое своё нутро.
Я воткнулся в её сладкую писеньку языком и зашевелил им быстро, а она толчками задавала темп, иногда заправляя мне в рот весь свой цветок пальцами. Мой нос терся о её колючие волосики. Татьяна при этом стонала, вскрикивала, что-то шептала и смеялась. Я продолжал жадно лизать ее сочную горячую щель, а она вставив мне в рот набухший, как маленький членик отросток, сообщила, что это клитор и велела его сосать, сказав, что вот и сосать она меня тоже обучает, так что я теперь ей должен как земля колхозу! Сказала и расхохоталась.
— Парень, да у тебя талант! — сказала она поглаживая меня по голове, и продолжила:
— А сейчас пососи ещё клитор. Посильнее засасывай его вместе с губами, представь, что ты телёночек, а это соска. Помедленнее. Чуть прикусывай губами, чуть-чуть зубами, но только чуточку, а то уши оторву, — прошипела мне Татьяна, и вправду схватив меня за уши начала потрахивать меня в рот.