Дана сегодня была спокойна и рассудительна. Она даже не отпустила ни одной колкости в мой адрес, уделяя своё драгоценное время лишь предмету. А я: А я, глядя на неё, впервые подумал о том, как было бы хорошо трахнуть её по-настоящему. Вот так — взять, да трахнуть. Как мужик: Как самец, наконец. Так, словно она — Дана Мельникова — спесивая отличница, да ещё с внешностью модели — моя собственность.
Эта мысль всплывала в моей голове каждый раз, когда Дана склонялась за упавшим карандашом и моему взгляду являлись верхушки её грудей. А когда наши законные полтора часа в очередной раз закончились, из подъезда я вышел уже с созревшим планом действий в голове.
4.
Сегодня ночью мне вновь являлась моя Дануся. Однако всё было не так, как всегда. Не так, как в моих прежних сновидениях, да в Даниной ванной комнате.
Мы занимались очень нежным сексом, и даже целовались в губы. Мельникова была, на этот раз, не спесивой отличницей, не моей собственностью, и даже не училкой — она была сущим ангелом, спустившимся с небес в прозрачном белом пеньюаре.
Мы предавались соитию чуть ли не всю ночь — она лежала на спинке, а я осторожно, словно девственницу, сношал её во влажную писечку. Она нежно стонала и шептала моё имя. Потом содрогнулась от оргазма, и в уголках её закрытых глаз блеснули слёзки. Моя девочка:
Потом Дануся забралась на меня и, с моим членом в своём влагалище, резво "поскакала на коне". Её груди колыхались надо мной, она изредка склонялась ко мне, чтобы поцеловать в губы и сказать, насколько ей хорошо со мной. Я выдал залп спермы прямо на пододеяльник. Лишь потом проснулся с членом в руке. Рука совершала до боли знакомые поступательные движения, а я: А я всё больше утверждался в целесообразности собственного эротического плана.
В институте я привычно увидел Дану в кучке подруг. Тупые куры обсуждали косметику и прокладки, лишь только моя Гуру выглядела среди них, словно королева: величественная осанка, пронзающий насквозь горделивый взгляд, аккуратно собранные в хвост волосы и строгий брючный костюм.
Нет, в институт Дана одевалась не как жрица любви: Мне, дураку, даже начало казаться, что все её шортики и сарафанчики — лишь для меня. Для меня она пьёт воду, проливая её часть на мягкие груди, для меня наклоняется за упавшими карандашами, и садится в позу лотоса — тоже для меня.
Я сглотнул, словно оголодавший шакал, потом всё-таки смог оторвать взгляд от смеющейся Даны и поплёлся в аудиторию.
Посреди занятия мне пришлось отпроситься в туалет — правда, не из-за того, что Дана Мальникова вновь явилась мне в белоснежном пеньюаре, а потому что в столовке явно чего-то набадяжили.
Сидя в кабинке и беря кишками то "ля" , то "ре" второй октавы, я в моем-то веке думал об учёбе. По английскому мне явно светит "неуд" , да и по естествознанию — тоже. Не светит лишь по математике, да и то — потому что у нас её уже не читают.
Болезненно потянулась "соль" , я напрягся и скорчил, наверно, очень страдальческую мину.
В этот самый момент (хорошо, что моя "соль" уже успела утихнуть) , в толчке хлопнула дверь.
— Не нужно: Антон, слышишь?
— Да ну, здесь нет никого.
— Анто-о-он:
Я, притихнув, наблюдал за любовной сценой в туалете. Дама брыкалась и топала каблуками, однако джентльмен был непоколебим в своих желаниях.
— Я закричу. — Угрожающе выдала она. — Если не отстанешь, я буду кричать. Я:
Её голос оборвался, стало слышно лишь мычание. А я — думал, что же мне знакомо в этом голосе:
Решившись выглянуть в щелку, я увидел спину дородного бугая Антона Клименко с пятого курса. По её сторонам уже торчали оголённые женские коленки, и он был уже готов начать своё дело.
Девушка вновь замычала, а я:
— Дана! — Словно вырвавшись из плена, я распахнул дверь кабинки.
Бугай Клименко кинул на меня косой взгляд из-за плеча.
— Слышь, малой, сваливай. — Пробасил он, удерживая мечущуюся Дану двумя руками.
— Не свалю! — Ещё пронзительней прокричал я. — Отпусти её, отморозок!
Он, и правда, отпустил. Дана впопыхах поправляла юбку и застёгивала блузку.