Вечером меня вызвал начальник разведки армии полковник Чернов с просьбой — слетать в тыл, одна группа дала условленный сигнал, есть важные документы. Заодно сообщил и приятную новость для меня лично. Вторая группа в радиограмме поблагодарила меня за советы с польскими ПТР, они никого не потеряли, зато устроили немцам такую пробку на железной дороге, что только держись. И второй мой совет им понравился — "Главное не кто кого перестреляет, а кто кого передумает". Умно и хитро они всегда поступали поступали — вот у них потерь нет, а к противостоящей нам 7 армии фашистов припасы не поступают, вот чего они притихли.
Еще Наполеон говорил — главное в войне, так это снабжение армии. Ну а ко мне — большая просьба слетать в тыл, особист с зубовным скрежетом дал "добро". И смеётся Чернов — сам он с тобой не полетит, трус, когда ему предложили — побелел и чуть в обморок не упал. Они герои только бить и пальцы в дверь совать, а вот воевать… Да ещё с опытными немецкими вояками! Особист сразу "потух"! Ну да ладно с этими героями тыла. Как лучше слетать? Лететь лучше всего было на трофейном "Шторьхе", так я и сделал. Садиться он, этот "Аист", может просто на пятачке. Провёл я регламентный осмотр — вроде всё в порядке, оба бака полные уже, так что через два часа полёта — мне условный сигнал.
Ребята мигнули фонариком, как условились, сразу подбежали к самолёту, я двигатель и не выключал, вручили мне портфель с документами и в нагрузку, надо полагать — красивую девушку в немецкой форме со связанными руками, она была в машине какого-то немецкого чина, которого ребята из РДГ застрелили. Ну перегруза не будет, хотя эта молодая дама очень и очень аппетитная, формы у неё довольно классные, да ещё когда села на кресло рядом — её юбка задралась до манжетов чулок, возбуждая меня.
Загрузившись, я взлетел, направив машину по радиополукомпасу, но вскоре по пути мотор стал чихать и глохнуть. Пришлось сесть — вот так летать на чужой незнакомой машине! Вылез я из кабины злой, как сто чертей — а что дальше? Ну а пока решил поесть, перед вылетом не успел, а то сейчас кишка за кишкой стали гоняться. Развязал руки этой девушке, очень красивая кстати, луна светила вовсю, да и фигура классная. Сели мы под густым деревом, я расстелил брезент, выложил из рюкзака еду и термос и жестом показал ей, что можно "подзаправиться" — немецкого я почти не знал, да и общаться мне с этой немкой не о чем.
Мы поели, она тоже явно была голодна, а как только я встал и положил рюкзак с едой в салон, эта стерва подскочила и бежать. Я быстро догнал её, сбил с ног, навалился и почувствовал сильное желание. Ах так, стерва немецкая, придётся тебя наказать — поставил я её "рачком", задрал узкую юбку и, стянув её трусы, лихо вошел в неё, она только заохала. Приятно было и очень, плотненько так, очень горячо внутри, но кончить долго я не мог — нервное напряжение! Но вот и эта моя "подруга" оживилась и стала двигаться мне навстречу и давай сладко-сладко охать, затем бурно кончив, она упала грудью вниз, лишь её аппетитная попа совершенной формы осталась в моих руках. Тогда кончить я и решил именно в эту её попу аппетитную, которая светилась белой кожей в полутьме. Она вновь громко заохала и взвыла:
— Ой, не надо туда, больно так, не нужно, мне больно, — так она русский язык знает. Так это тебе, сучка немецкая, будет в наказание, не нужно было тебе, стерва немецкая, от меня убегать.
Кончил я с большим удовольствием — поимел и немку такую классную, и, притащив её к брезенту, где мы поели, кинул её там. Ну вот соблазнительно как она лежит — юбка задралась к талии, открыв её длинные ножки в чулочках, белые трусы она успела подтянуть и они так нагло светятся в полутьме! Немного допросил её, она быстро призналась, что она наша, имеет наше звание — лейтенант, окончила московский пединститут, знает немецкий в совершенстве, служила в разведотделе штаба фронта, да за адъюльтер с женатым полковником её отправили с группой в немецкий тыл, что была в подполье, получила приказ внедриться в штаб немецкий переводчицей, передавала данные под условным именем, а теперь все подпольщики погибли — гестапо и фельджандармерия работают умело и здорово, да и не дремлют.
Ну и что ей оставалось делать? Накопила она данных, только вот передать некому, а её покровитель, пожилой полковник СС, таскал везде её с собой — она ведь работала переводчицей, даже звание ей унтершарфюрера оформил. И вот теперь разведчики убили её шефа, что ей делать, куда податься? Я стал её успокаивать, вскоре мы стали целоваться и я нагло, на правах победителя — устроился между её ножек. Кончить она разрешила в неё, мол особисты её всё равно расстреляют. Вот когда я кончил, одновременно с этой девушкой, если не брешет — нашей разведчицей, почти весь в неге, то ещё немного полежал между её ножек, весь в неге удовольствия, так вот тут до меня дошло — есть идея!
Вот в таком пикантном положении мы и поговорили — я разлёгся между её широко раздвинутых ножек, гладя её по упругой груди, мой член всё ещё слегка пульсировал, капли моего естества стекали в её лоно, эта девушка, зовут её Надежда, слегка вздрагивая и сладко охая от полученного удовольствия, теперь получила надежду и согласилась со мной — мол она возвращается после выполнения задания и всё! Ну а потом она так тихо попросила меня, опять поцеловав:
— Я согласна, товарищ капитан. Так и сделаем. Хочу сказать, что было очень хорошо с Вами. Только слезьте с меня, мне в туалет нужно.
Ну хорошо, мне тоже. Да когда я отлил, тут до меня дошло — второй бак, я же не переключил кран. Идиот! Я сорвался и бегом помчался к самолёту, Надя вновь легла на брезенте, её глаза сейчас просто засветились в этой полутьме немецкого тыла — есть такой шанс! Переключил кран, провернул винт, потом смотрю, а стрелка показала наличие горючки. Хотел я было поднять лежащую на брезенте Надежду, как она вдруг предложила дать мне ещё — так она боится возвращаться. Выпила она колпачок коньяку и, сняв юбку и трусы, встала на колени. Расстегнув мне брюки, она своим горячим язычком вскоре лихо подняла моего "орла" на боевой пост и мы вновь предались страсти. Обалдеть! — мы в немецком тылу, ночь, надо скорее домой, а мы вовсю ласкаем друга друга, а Надя громко охает и сладко стонет, крепко обнимая меня.
Я теперь долго не мог кончить, а вот Надя точно кончила дважды, сильно укусив меня за плечо, как она потом объяснила — чтобы не орать от удовольствия! У неё давно не было секса нормального, а немецкий полковник заставлял её постоянно "брать за щеку", как он шутил. Да сейчас она просто в невероятном удовольствии, несмотря на такую же невероятную ситуацию. И, сообразив, что я всё ещё не могу кончить, Надя довольно ловко выскочила из-под меня и вскоре мой "орёл" нежился в её умелом ротике. Хороший "учитель" из немецкого полковника получился! Кончил я бурно, тихо зарычав от восторга. Как ни странно, обычно после секса меня тянет спать, а сейчас я был бодр, видимо сказалось и нервное напряжение — мы же в тылу врага!
Попили мы с ней кофе из моего термоса, я достал также отличный трофейный шоколад, Надя всё время улыбалась и — от винта! Вскоре мы летели обратно. Радиополукомпас чётко указывал направление, тут я услышал: "Абфарен!" — меня ждут и волнуются. В ответ я рявкнул условленное: "Ахтунг! Нойн!" — что всё в порядке. Утром начальник разведки, явно не спавший всю ночь, крепко обнял меня, увидев у меня в руках документы. И немного обалдел, увидев вылезшую красотку в немецкой форме. И начштаба, прочтя, чуть не затанцевал — последние данные по вермахту. Он сразу позвонил в штаб фронта, так что вскоре летит туда. И всем пряников будет, сообщил Петрушевский, весьма довольный. Ну а насчёт Нади я сказал, что парни спасли её, она работала в подполье и тут она назвала пароль начальнику разведки на ухо, но я услышал — "Минск двенадцать-двадцать один".
Тот аж подпрыгнул, громко взвыв, мол, она же пропала и потащил её к телефону "ВЧ", нужно сообщить начальнику разведки фронта, а тут и особисты прилетели с пистолетами в руках, увидев девушку в немецкой форме. Герои запоздалые! Вежливо послав их на хрен и даже чуть дальше — пешим сексуальным маршрутом, наш начштаба приказал им приготовить охрану, он спешит в штаб фронта. Надя сняла немецкий мундир и пилотку с германским орлом и стала обычной нашей девушкой, говорящей по-русски — особисты немного успокоились, а Наде наш взволнованный и озабоченный Петрушевский сунул документы для перевода, вновь, но уже почти вежливо, послал их по прежнему адресу, также попросив особистов не мешать — срочно нужен перевод немецких документов. Вскоре все они громко совещались в кабинете Петрушевского, Надя вновь, зевая, переводила документы на русский — ситуация важнейшая, а меня отправили спать, устал я сильно. Через час меня вдруг стали будить особисты, я чуть их не пристрелил спросонья. Как я матерился — идиоты тыловые! Я всю ночь не спал!
Пришлось вставать и обстоятельно рассказывать, что было в тылу. Предупредив, что если меня будут бить и требовать признаться, что меня завербовала немецкая разведка, я взорву их всех нахрен, достав ту самую учебную Ф-1, знаменитую "лимонку". Нервы сейчас у меня на взводе — ночь летал по немецкому тылу, всем ясно? Но теперешний особист был более адеквантный и, только слегка побледнев, громко засмеялся, сказав, что всё сейчас очень просто — контрразведка фронта требует сведений о полёте, очень важные бумаги я привёз из тыла в портфеле. Вот почему они меня и разбудили, сейчас застенографируют мой рассказ и можно спать дальше. И подсластили пилюлю — мне светит крупная премия за сбитый "Ю-52" и орден Александра Невского за уничтожение аэродрома и танкового полка фашистов, они сами слышали, что говорил Пухов. И штаб фронта утвердил представление на меня!
Потом была радиограмма — парни в тылу попали в засаду, их окружили, так что эта группа замолчала. Вот так Надю они спасли. Храбрые они ребята, чего уж тут.
На следующий день был новый приказ — меня попросили слетать на Пе-2, он один в этой авиадивизии, экипаж мне дали, навести полк И-15 на станцию. Я также предложил комполка использовать и Су-2, ведь после расчистки неба они могут нанести удар еще большей силы — вёрткие и скоростные, эти лёгкие бомбардировщики, да ещё и с "эрэсами" — это отличный шанс совсем разгромить узловую важнейшую станцию. Я зашёл с запада, со стороны солнца, выпустив шасси, так что "Пе-2" стал немного похож на "Лапотник" и смог сбросить "ОФ-100" и осколочные бомбы на позиции немецких зенитчиков.
*****
Ну а ребята на И-15 разгромили станцию, уничтожив почти танковый полк на платформах, а затем и "Сушки" примчались — дым стоял до неба. Мы полетели обратно, стало уже темнеть, а в пути вдруг резко запахло бензином, пришлось сесть, увидев в свете луны отличную длинную поляну, выключив кран подачи бензина. Оп-па! — а тут стоит наш У-2, крыло сломано, а дальше второй, хвост у него разбит и мотор дымит. Наш стрелок с моим трофейным фонариком стал смотреть наш бензопровод — его пулей зенитчиков перебило. Вот почему так пахло горючкой и двигатель глох. Равиль сказал, что сейчас починит.
Он быстро соединил пробитый бензопровод резиновой трубкой, прикрутив концы проволокой — руки у парня золотые. И вот тут, видимо услышав наши негромкие маты, нас позвали женские голоса, слегка нас испугав — да тут три девушки из соседнего женского полка ночных бомбардировщиков. Радости было, расцеловались, а девушки говорят, что тут какой-то склад вроде. Я взял фонарик и мы пошли со штурманом — да это явно немецкий аэродром подскока, а немецкая охрана, плюнув на "Орднунг", скорее всего пирует в селе.
Штурман у меня тоже был сибиряк, мужчина весьма обстоятельный и очень хозяйственный, так что мы решили немного собрать трофеев. Вначале мы переодели девушек в немецкие меховые комбезы, раздев их догола, одна даже в азарте и рейтузы скинула, дав им и немецкие удобные шлёмофоны — лететь они будут в бомболюке, а там дико сквозит, третья девушка пилот легко ранена, мы её перевязали, тут оказалась и немецкие отличные лётные аптечки, ну и тоже переодели в меховой комбинезон. Да тут к нам подходит первая, которую мы ранее переодели, такая статная девушка и представившись — "Капитан Воронина", сказала, что куда-то убежала её штурман, нужно её поискать. Мы прошли чуть вперёд, Воронина громко позвала, а тут мы слышим идиотский громкий приказ:
— Руки вверх! Бросайте оружие! Лечь всем на землю!
— Дура ненормальная, не ори, немцы услышат. Быстрее иди к нам, давай быстрее, мы сейчас улетаем, — негромко рычит Воронина