У нас же на консервном заводе, когда она только-только прибыла на Камчатку, дело кончилось тоже не в ее пользу. Оказалось, что мандата у нее так-таки и не было. В разговоре со мной она блефовала. Это было время, когда женщины только начинали брать власть в свои руки, выживать отовсюду мужчин, и считали делом чести одерживать над ними верх, ставить нас в идиотское положение и представлять вообще какими-то недоумками. Сейчас, больше десяти лет спустя, женщины работают всюду — они руководители, директора, президенты, заместители руководителей: Мужчины же находят себе работу разве что в охране. Татьяна Ефимовна Никитина принадлежала к той когорте первых женщин, которые захватывали в России руководящие посты. На мне Никитина обломалась. Но свое поражение терпела недолго. Она все же достигла руководящего поста, будучи на Камчатке никем.
Но в те дни, когда Никитина села за мой стол и уволила меня, я, конечно, не знал, что мне суждено остаться на своем месте. Думал, что моя победа минутная. Однако главный экономист Камчатского завода Зоя Антоновна Леднищева успокоила меня, сказав, что в банке действительна только моя подпись. Она предупредила меня, что время наше смутное, могут появиться и другие "представители" , потому что мы тут на Камчатке отрезаны от мира, но если мы не хотим все дружно сесть, то для нас незыблемым остается главное правило: под документами о материальных ценностях должны стоять подписи уполномоченных лиц. Уполномоченных, а не самозванцев.
— Если же, — сказала она, — из Волгограда и вправду пришлют на ваше место другого человека, то возьму вас к себе заместителем. У нас вы будете получать в три раза больше, чем в своем представительстве. У вас же двое детей — чем их собираетесь кормить? Япония всех не вместит:
***
Потерпев поражение у меня в кабинете, Татьяна Никитина с завода не исчезла. И из нашего представительства тоже. Она было заняла стол Веры Дмитриевны, но я ей воспретил. Хотя не могу ручаться, что в мое отсутствие она не сидела и за моим столом.
Ее положение было в высшей степени странным: от других я узнал, что она приехала в Петропавловск из Хабаровска, где кто-то нанял ее представителем Волгоградского рыбоконсервного завода. Но примерно через две недели после ее приезда до нас дошли известия, что новые владельцы Волгоградского рыбоконсервного завода перепродали его, избавились от своего груза и бежали за границу. Так Татьяна Никитина оказалась на заводе, что называется, пришей кобыле хвост. А новые владельцы, узнав, что на Камчатке у них есть свой представитель — я, нарадоваться не могли. Я получил от некоего господина Камынина А. А. телефонограмму, где мои полномочия подтверждались.
Тем не менее Татьяна Ефимовна приходила на завод с утра и пребывала тут до вечера — как будто работала. Она сновала по заводу и подружилась со всеми: и с главным экономистом Зоей Антоновной, и даже с Кособоковой, которую она безжалостно уволила. Им стало Татьяну жалко.
— Алексей Иванович, подумайте: женщина! Одна! На Камчатке! Куда ей тут деваться? Будь мужчина, так хоть с бичами бы покрутился, а ей куда деваться?
Мы сообщили на Волгоградский завод, что от прежней администрации здесь остался работник — Т. Е. Никитина, но ответа не получили. Подкатывалась эта женщина и ко мне: что нам старое вспоминать, поймите, поставьте себя на мое место и т. п. Но я остался как-то невосприимчив к такого рода разговорчикам и подкатываниям. Я узнал, какой может быть эта женщина, "одна" , "на Камчатке" , "вдали от родных" : Я помнил, как я ее сбросил со стула на пол, и как она, смеясь, вскочила на ноги и побежала к двери. Такая не пропадет. И она не пропала-таки.
Женщины, к которым она втерлась в доверие, порекомендовали ее своим знакомым, и вскоре Татьяна Ефимовна со своим райисполкомовским жабо и острыми плечами пиджаков оказалась в только что появившихся налоговых органах, потом в Росрегистрации: Время от времени я еще слышал о ней, но вскоре она меня перестала интересовать.
Петя же, узнав, что вместо меня прислали какую-то женщину, которую я сбросил со стула, немедленно договорился в порту, что я перейду на работу к ним. Я даже ездил в порт и разговаривал с начальницей экономического отдела, который у них был совмещен с бухгалтерией. Но что-то меня останавливало от перехода в порт. Затрудняюсь сформулировать, почему я не ушел туда, где мог бы быть рядом с Петром с утра до вечера. Может быть, то, что мы были с ним родственники. Все-таки закон и тогда, и сейчас запрещает такое сотрудничество. Исключение делается для частных предприятий, но порт — предприятие государственное. Кроме того, моя трудовая книжка лежала в Волгограде, в Петропавловске я находился на правах командированного, не имел прописки. Порт же не обещал мне никакого жилья. Мне предложили начать жизнь сначала: поселиться в гостинице. Но у меня же двое детей-грудников: Портовая экономистка сходу решила мою проблему: отдать детей Петру Сергеевичу — "у них же прекрасная отдельная квартира на Советской"!
Вообще женщины очень находчивы и всегда решают любую проблему. Особенно за других.
Поэтому я остался в своем "помещении".
***