После душа, натягивая на себя укрощающие стояк плавки — глядя, как Расик надевает неплотно обтекающие тело трусы, Димка хитро прищурился:
— Расик, скажи мне… ты чего руки вчера весь день в карманы засовывал? Проверял, на месте ли пипис?
— Да… просто так! — Расим невольно смутился и тут же, глядя на Диму, сам рассмеялся собственной смущенности… чего он, Расик, смутился? После всего того, что между ними было, скрывать от Димы что-либо было и глупо, и бессмысленно!
— А я, блин, думал, что у тебя стояк возникал… — поправляя свой мягкий, точнее, упруго мягкий припухший член в плавках — укладывая пипис член в плавках головкой вниз, подчеркнуто простодушно хмыкнул Димка.
— Ну, и стояк… прикинь, ходим по музею, а у меня вдруг подскакивает — ни с того ни с чего! — чуть обескуражено признался-проговорил Расик, надевая джинсы. — Начинают штаны вздыматься — бугром выпирать… сразу видно, что там стояк!
— Ага, и ты сразу вгоняешь в карманы двух омоновцев — усмирять природную стихию… да? — рассмеялся Димка, стоя перед Расиком в своих в туго обтягивающих плавках-трусах.
— Да, — рассмеялся Расим. — А что, блин, делать? Не могу же я ходить со стояком…
— Расик, давай тебе купим плавки — такие, как у меня… смотри! — Димка легонько похлопал себя по паху — по округло обтянутой хлопком продолговатой выпуклости. — Стояк, не стояк — мне по барабану… и при этом я ничуть не парюсь — чистый хлопок! Ну, то есть, я вообще не парюсь — ни в прямом смысле, ни в переносном… купим тебе плавки такие тоже?
— Купим! — отозвался Расим, чувствуя, как от этой Д и м и н о й заботы на сердце у него, у пятнадцатилетнего Расика, стало тепло… и на сердце стало тепло, и в пиписе стало приятно — тёплая сладость колыхнулась в упруго висящем, словно сарделька, матово-коричневом стволе… нет, пипис у него, у Расима, не стал напрягаться, но — напрячься он, его юный пипис, мог в любой момент: познавший блаженство реальной любви, пипис у него, у Расима, совсем обнаглел — за последние пару дней он вышел из всякого повиновения, и потому… потому — плавки такие, как у Д и м ы, Расиму были нужны… даже — необходимы!
Спеша — торопясь на завтрак — они уже выходили из номера, когда, останавливая Расима в дверях, Димка неожиданно проговорил:
— Расик! Мы что-то забыли…
— Что? — Расим, выходивший из номера первым, остановился — оглянулся, вопросительно глядя Димке в глаза.
— Мы забыли поправить воротник твоей рубашки… — проговорил Димка, закрывая дверь — прижимая Расима к себе. Губы Димкины лёгким касанием скользнули по нежной коже Расимовой шеи, и Димка почувствовал, как в тот же миг член в его плавках стал стремительно затвердевать, наливаясь сладчайшим зудом, отдающимся в мышцах ануса.
— Дима… — Расим засмеялся, щуря глаза от сладкой щекотки, вызванной прикосновением Д и м и н ы х жаром скользящих губ. — Воротник у рубашки… сегодня тоже… тоже надо поправлять?