Парень-мексиканец неслышно встанет с кровати, бесшумно ступая по мягкому ворсистому полу, бесшумно подойдет к стоящему у окна Дмитрию, страстно прижмётся к его обнаженному бедру своим крупным, горячим, упруго-мясистым членом; "what’s happened?" — участливо спросит парень-мексиканец, тревожно глядя Дмитрию в глаза; "нет, ничего не случилось… — машинально отзовётся Дмитрий и тут же, осознавая, что парень, в лунном свете стоящий с ним рядом, ничего не понял, мягко поправит себя: — No, that’s all right", — он порывисто, благодарно прижмёт отзывчиво юное тело парня к себе, потому как ему на какой-то миг вдруг покажется-почудится, что кроме тела этого жарко прижавшегося к нему случайного парня его, одиноко стоящего перед звездной бездной, больше никто и ничто не связывает с земным существованием…
А ещё через четверть часа молодой сценарист-режиссёр по имени Дмитрий, накануне прилетевший со своим получившим известность фильмом на Фестиваль Нового Искусства, ритмично двигая сильным, скульптурно красивым телом, в щедром свете стоящей в зените луны будет страстно, по-молодому мощно любить лежащего поперёк кровати парня-мексиканца, и любовь эта — мимолётная, но, как всегда, упоительная и, как всегда, благодарная — постепенно заглушит, выдавит из души Дмитрия непонятно откуда возникшее чувство запредельного одиночества, — "мне кажется, что люди совершенно не сознают истинной мощи любви, ибо, если бы они сознавали ее, они бы воздвигали ей величайшие храмы и алтари и приносили величайшие жертвы, а меж тем ничего подобного не делается, хотя все это следует делать в первую очередь.
Ведь Эрот — самый человеколюбивый бог, он помогает людям и врачует недуги, исцеление от которых было бы для рода человеческого величайшим счастьем"… дома — на другом краю земли — молодого сценариста-режиссёра по имени Дмитрий будут ждать с его первой победой на Фестивале молодая жена и двухлетняя дочь.
Расик нелепо погибнет в дорожно-транспортном происшествии, но Димка, когда-то безумно любивший юного Расика, умевшего солнечно улыбаться, об этом никогда не узнает: судьба к тому времени напрочь разведёт их в разные стороны… или, может быть, их разведёт не судьба, а стечение обстоятельств? Потому как… кто из нас знает наверняка, от чего зависит неповторимость нашего пребывание на земле?
Расим погибнет, едва ему исполнится двадцать восемь лет, а Димка проживёт долгую — непростую, но честную и по-своему счастливую — жизнь: он будет дважды женат, дважды станет отцом… и ещё в своей долгой жизни он будет страстно, по-мальчишески искренне, горячо и безоглядно любить молодых парней, — у Дмитрия будет немало самых разных связей: и случайных, мимолётно-эпизодических, и более-менее серьёзных, — он будет влюбляться и будет любим, но он никогда… никогда не забудет, как упоительно счастлив он был однажды сказочной осенью в пору своей неповторимой юности — тогда, когда было ему шестнадцать лет…
Жизнь любого из нас уносится — убегает-утекает — в нехитром круговороте одних и тех же времён года: зеленеющая весна сменяется знойным летом, вслед за летом наступает золотая осень, на смену осени приходит белая зима… заметут всё метели — занесут-запорошат всё вокруг, но в положенный срок растают снега, и вот — снова ликует весна… потом наступает лето… приходит осень… опять зима… tempus fugit: одно время года будет сменяться другим, — в жизни Дмитрия будут и золотые листопады, и пронзительно синеющие небеса — в жизни Дмитрия будет всё, и только п я т о е в р е м я г о д а в его, Д и м и н о й, жизни не случится больше никогда… и ещё… на протяжении всей его долгой жизни будет у него, у Дмитрия, одна пустяковая, никому непонятная, но вполне безобидная странность: выбирая себе пуловеры в супермаркетах самых разных стран, он будет всегда первым делом искать пуловеры нежно-желтого — солнечно-теплого — цвета.