— И меня! — Лиз сразу заелозила попою всей от нетерпения, и я поцеловала её…
Ой, они такии смешные, когда кончают! Моя Ирка обоссала? сь…
Они просто пользовались моей известной им слабостью — ну, что я люблю разных там педагогов и ихних детей — хотя в этот момент я уже, признацца, не до конца разбиралась, кто из нас там всех был больше педагоги-родители, а кто дети их: цветастые эти чудеса передо мной без трусов одна с лахматой, другая с побритою пёздами, конечно вроде ш и рожали меня и воспитывали в своё время, но ведь и я теперь была хоть и в рискующих стереться до дыр, но в форменных и настояще-училкофских колготках и юбке! . . А у Лизки такая прикольная родинка на правой большой губке и мини-татуаш от неё стрелочкой, просто ф-кайф! . .
Поэтому я и первой её стала лизать в мягкую щель — она почему-то мокрая вся была уже, розовогубая и растянутая аш до попы, как будто она ибёцца не переставая три раза в день, а ведь я её знала как зауча, то есть строгую и деликатную в отношениях как минимум восемь часов в сутки это точно! Лиз хихикала придурашливо и всё время пыталась оттянуть меня к себе прямо за ушки, отчего у меня всё время сползали с носа на лоб куда-то мои дорогие очки… А Ирка себе мастурбировала тихонечко, трогала меня за правую сиську ладошкой и до всхлюпов и чмоканий страсно целовалась с Элизабетткой взасос! . .
Я закашлялась, когда Лиз задрожала вся опирающимися сзади на стол руками и особенно жопою, сильно сжала свои пухлые ляшки и стала впрыскивать мне струю за струёй свой сок любви чуть ли не в самое горло…
— Лизка, бля… — я говорила с трудом. — Я же чуть не захлебнулась… исз-за тебя! . . И очки мою дужку погнула… Прикинь, если бы я вообще утонула — а ну делайте мне теперь искусственное дыхание, вы — мокрощелки!
И они сразу сделали — а куда им было девацца ж?! Только щекотно это было до того, что я сама чуть не поописалась, когда они барахтали меня по столу и целовались в самые неприличные мне места и особенно под мышки и в рот! . .
А потом я взяла Ирку прямо на окне, чтобы она позагорала интимностями! . . Она сначала выбрыкивалась — не хотела, штоб её может видел весь микрорайон такою давалкою — но я закинула одну её ногу на шпингалет, а вторую засунула у стенки за батарею, и из неё получилась такая красивая бабочка-махаон с пушистой пиздой, што я сразу влюбилась в неё третий раз за неделю и второй в этот день… У меня сиськи вымокли все исз-за них и живот — белая блузка так и липла теперь промоченная насквозь ко мне всей. А я бешенно влизывалась мамочке в сладкую киску и от страсти кусалась губами за её пушистые волоски… А Лиз ещё ей сосала достатый из топа сосок… Ну, и Ирка тогда и не выдержала — она атарвала мою голову от пизды в самый нужный момент, притянула к себе за лицо и впилась губами мне в рот; а внизу я почувствовала собою вся, как сильной струёй она проканчиваецца прямо мне на живот и в трусы…
И стояла, как дура, потом перед ними и смотрела, чего из всего этого вышло: им-то, бля, нифига — они в своих разноцветных лоскутах от версачи хоть мокрыми хоть сухими одинаково нарядно смотрелись; а все мои собственные педодежды (полчаса с ними гладилась же всё утро, блин!!) смело можно было экспонировать в музее на смотр-конкурсе "Социальная незащищённость — какая она?"…
Я развесила тогда всё это просушить на весеннем палящем солнце и присела на окно — расслабицца, вдохнуть запах пылающей всюду сирени и, наконец, отдохнуть… И вот как раз-то в тот миг, когда я прикуривала отобранные у них перед тем как изгнать их из стен педучреждения обоих импортные папиросы, и когда толком-то уже ни о чём и не думала… Дверь тихо скрипнула, приотворилась, и вполне невинно-выглядящий с физиономии темп-грузчик наш Фёдор-Матвей просунул свою загорело-веснушчатую рожу в пустую директорскую:
— Маргарита Олеговна, … Ой! . .
(Возможное продолжение и развитие произведения на сайте "Ластонька" — http: //lastonka. narod. ru)
* * *