— Нет-нет, он у вас без меня сильно встал и в меня упирался. Это я уже потом: Думал вы хотели: меня:
— И где ж ты этой грязи набрался? — Он молча шмыгал носом. Я отпустил его волосы, и он вытянулся рядом со мной. Был бы он здоровым — вышвырнул бы мерзавца на улицу.
— В школе пацаны научили?
— Нет: не в школе:
— Хорошо дядька твой не знает! Был бы ты моим племянником — исполосовал бы тебе задницу ремнем!
— Он и полосовал: Много раз:
— Значит мало досталось!
— Много! И очень больно. Я в интернате был, когда он из тюряги вышел. Забрал к себе. А где-то через месяц по пьяни и изнасиловал. Всю ночь трахал. Я весь в кровище был.
К врачу не повел — испугался. Кое-как зажило. Думал — всё по пьяни случилось, больше не повторится. А он через пару недель — по новой, уже трезвый. Я как вспомню ту первую пытку — не даюсь, ору. Так он меня лупцевать начал. Когда я отключился, он меня оттрахал так, что дыра в заднице целый день не закрывалась — хер у него очень большой.
Я в интернат сбежал, но рассказать там — почему сбежал от него, не мог. Стыдно было, да и меня бы там сразу по кругу пустили. Ему меня и вернули.
: Я лежал, пораженный и раздавленный. Я глядел на эти худые плечи и хрупкую фигуру и не мог понять, как такое можно творить по отношению к парню, да еще и инвалиду. — И сколько тебе тогда лет было?
— Двенадцать. Потом, чтобы он не бил — я не рыпался, хотя и очень больно было. По началу. А потом — вроде привык. Он меня по-разному использовал, научил всему, главное научил — всегда доставлять ему удовольствие. Мне со временем даже нравится стало, что я всегда мог его ублажить. Да и сам втянулся, ждать начал общения с его хером. Только в рот полностью его дубину взять не мог — давился всегда. Он злился, что не может полностью в глотку загнать, и отыгрывался на заднице — до желудка вгонял.
— Неужели такое может понравится? — Я не верил своим ушам! Самое странное, что от его рассказа у меня налился и встал член.
— Я же говорю — втянулся. Он из меня шлюху делал — и у него получилось! Мне без мужского члена теперь день прожить трудно. А он на две недели уехал.
— Так у тебя сегодня охота на мужиков была? На меня ты не просто так наткнулся?
— Ну, да, понравились вы мне.
— Та-а-а-к! Так ты и не такой уж и слепой?
— Да, нет, вижу немного, но плохо. Да и с палочкой легче — все за калеку принимают, жалеют. А у некоторых мужиков фантазии особые бывают — калек трахать. Ну и научился им подыгрывать.
— Что же им здоровых парней мало?
— Не знаю, но такие особенно злые в сексе. Да и с калеками не церемонятся — гоняют во все дыры на всю катушку и вертят, как куклу. — Он помолчал. — А я сразу понял, что вы — натурал. Таких раскрутить особенно хочется. Не обижайтесь на меня. А трусы я вам постираю! — он протянул руку и наткнулся на мой уверенный стояк. Глянул на меня и, не обращая на стояк внимания, стянул с меня боксёрки. И вдруг — уткнулся лицом в мокрую слизь и шумно стал втягивать в себя воздух.
— Я вам их выстираю. Всё будет хорошо! И всё вам почищу! Вы только ничего не делайте! Я сам! Вам будет хорошо, увидите! Вам понравится: Всё: будет: хорошо: и чисто:
Он уже бормотал скороговоркой, как помешанный, слизывая с живота остатки спермы и опускаясь всё ниже. Ему мешал окаменевший член, который он отодвигал щекой, чтобы не упустить ни капли с живота. И вдруг — с размаху насадился на него ртом, глубоко, до гланд, массируя губами и языком. Я подавался ему навстречу, ощущая нежную теплоту его нутра, наслаждаясь податливо растягивающимися стенками глотки:
Долго выдержать я не мог и, подмяв его под себя, начал откровенно трахать его рот. Он не дал мне разрядиться: вывернулся, встал раком и, поймав мой член руками, направил его прямо себе в дыру. Боясь сделать ему больно, я начал осторожно в него входить, но он сам резко подался мне навстречу, и я провалился в хорошо разработанную задницу. И произошло чудо — стенки кишки обволокли меня, окатив молодым жаром и нежной эластичностью кожи. Они провожали мой член, словно выталкивая наружу, и только цепляли головку на самом выходе, а потом упруго сопротивлялись резкому входу внутрь. Я не управлял темпом — организм сам наращивал частоту и резкость, добиваясь максимальной глубины проникновения. Я только чувствовал, что уже вот-вот, сейчас, всё будет, и ничто не сможет меня остановить! Наверное, парень тоже всё почувствовал — и в самый последний момент резко сжал стенки дыры так, что я силой прокладывал себе путь к последней, желанной, вожделенной точке бурного и обильного разряда:
*****
: Я долго из него не выходил, истекая в жадную задницу, и он, поощряя меня на новые конвульсии, пульсировал сжатиями стенок, пока я не затих и не начал опадать:
: Парень осторожно освободился от меня и лег рядом.
— Вам было хорошо, я знаю. Я обещал, что сделаю так, как ни с кем у вас раньше не было. Так и вышло! И вы будете меня хотеть. И я приду к вам снова — обещаю!
— Насчет дальнейшего — посмотрим. — Я его обнял и притянул к себе. — А пока у нас впереди две недели!