Когда я вхожу в спальню, Эдик сидит в кресле — в шортах, которые я ему два месяца назад в качестве презента привёз из Чехии… шорты, пара рубашек, махровый халат, пара махровых простыней, а также пара комплектов постельного белья — всё это у меня для Эдика есть… да, есть, хотя официально Эдик является всего лишь моим персональным водителем; но это — официально… впрочем, чему удивляться? Сегодня куда ни плюнь — везде параллельные жизни: в сексе, в церкви, в бизнесе, во власти… везде — параллельная жизнь. Qui jure suo utitur nemini facit injuriam. Ага… именно так!
— Ну, Эдик… кто-то попал в поле твоего внимания? — говорю я, появляясь на пороге спальни.
Эдик вскидывает на меня глаза, и я мгновенно вижу-понимаю, что что-то случилось… секунду-другую мы молча смотрим в глаза друг другу… я представить не могу, что могло случиться-произойти за те полчаса, что Эдик был в спальне, и — тем не менее… тем не менее, что-то во взгляде Эдика не так, хотя сам Эдик, сидящий в привычных мне шортах, выглядит, как всегда, спокойно и невозмутимо, — я цепко всматриваюсь в глаза Эдика… вот оно что! — во взгляде Эдика сквозит несвойственное ему любопытство… какое-то совершенно детское любопытство — любопытство-вопрос.
— Я посмотрел все фотографии… — говорит Эдик, причем выражение его глаз не меняется.
— Так… и — что? — спрашиваю я, стоя в дверях спальни — не проходя вперёд.
— Виталий Аркадьевич, я уже видел… — говорит Эдик, неотрывно глядя мне в глаза. — Половину фотографий, которые в вашем альбоме, я уже видел…
— Где? — коротко выдыхаю я; слова Эдика о том, что он видел фотографии из моего дембельского альбома, для меня настолько неожиданны, что я своё "где?" произношу скорее автоматически, чем осознанно… он видел половину фотографий — видел раньше… где он мог видеть их — где и когда?! Такого зигзага-поворота я никак не ожидал — совершенно не предвидел… лихорадочно соображая, что всё это может значить, я неотрывно смотрю Эдику в глаза… черт! Глядя на Эдика, я мгновенно трезвею. — Где ты мог видеть эти фотографии? — спрашиваю я.
— Дома… в альбоме отца… — говорит Эдик. — "Память о службе" — и у вас, и у отца в альбомах один и тот шрифт… и фотографии… на нескольких фотографиях в вашем армейском альбоме — мой отец…
— Как интересно… — растерянно бормочу я… еще бы не интересно! Эдик — сын кого-то из моих сослуживцев… может ли это быть?! Пересекая по диагонали спальню, я стремительно подхожу к сидящему в кресле Эдику. — Ну-ка, покажи мне… покажи мне, где твой отец!
Эдик опускает взгляд вниз — на лист лежащего у него на коленях раскрытого альбома.
— Вот… — говорит Эдик, — на этой фотографии — мой отец.