— Мажь себе, — говорю я, откровенно любуясь стоящим передо мной Эдиком.
— Я? — Эдик смотрит на меня вопросительно.
— Ты! Или, может… может быть, ты не хочешь? — я, лёжа на спине поперёк кровати, смотрю Эдику в глаза.
— Почему не хочу? — отзывается Эдик. — Хочу…
Конечно, хочешь… а кто не хочет? Первый раз я подставил очко, когда мне едва исполнилось пятнадцать… Я учился в девятом классе, а Димка К. учился в десятом — он был на год старше меня, но жили мы в одном доме, так что были в одной дворовой компании, и однажды… однажды апрельским вечером это случилось: в подвале нашего дома Димка натянул в очко меня, а я, соответственно, то же самое сделал с ним… А последний раз меня драл в очко в Германии английский парень лет тридцати, приехавший в Германию на футбольный матч поболеть за свой клуб, — это было в гостинице, где мы сняли комнату на ночь без какой-либо регистрации, и это… это был полный экстрим: видимо, приняв меня за немецкого педика, ищущего утешение в случайном сексе, он отодрал меня за ночь пять раз, благо такому напору я нисколько не противился, а утром, когда мы расставались, в знак хорошо проведённой ночи он дал мне немного денег, хотя изначально ни о какой плате мы не говорили и за комнату в гостинице заплатил я… протягивая мне несколько смятых купюр, он довольно похлопал меня и раз, и другой по заднице — знал бы он, с кем он расплатился за секс! . . Это действительно был экстрим, если учесть, что я был в Германии в тот раз с целью проведения переговоров со своими деловыми партнёрами, — знали б мои деловые партнеры, к а к я провёл ночь, предшествующую подписанию соглашений о взаимовыгодном бизнесе… впрочем, подобных авантюр в моей жизни больше не было, — я смотрю, как Эдик старательно втирает гель в головку своего члена, ожидая, видимо, моей команды.
— Эдик, — тихо смеюсь я, — ты что — хочешь кончить, не приступая к делу? Иди ко мне…
Член у Эдика смазан — готов к анальному сексу, и я… говоря "иди ко мне", я поднимаю вверх широко раздвинутые ноги, отчего мои ягодицы гостеприимно разъезжаются в стороны, — прижимая колени к плечам, я подставляю Эдику свой зад…
Да, Эдик, да… сейчас ты меня трахнешь — ты меня выебешь так, как ебал меня когда-то твой будущий отец… кто знает в начале, что будет потом? Я лежу на спине, прижимая колени к плечам: чаще всего именно так, находя для этого время и место, мы задирали друг перед другом ноги, взаимным кайфом скрашивая будни армейской службы… о, какой это был кайф! Безоглядно желанный, упоительно сладкий кайф… младший сержант Вася — твой будущий отец — не был геем, но он был молод, как молоды бывают в армии все, кто призывается в восемнадцать лет, и потому, когда на него накатывало сексуальное желание или когда со своим вспыхнувшим желанием подкатывал к нему я, он отдавался однополому сексу с неизменным чувством безоглядного упоения… и не только он! Толик, Серёга, Валерка… разве нужно быть обязательно геем, чтоб испытывать удовольствие от собственной юности?
Этик, садясь на колени перед моим распахнутым задом, направляет член… и по тому, как он входит в меня — по его взгляду, вмиг ставшему каким-то сосредоточенно-детским, я тут же делаю вывод, что по части секса анального Эдик такой же профан, как и в части секса орального… или он, вставляя мне в зад, при этом ухитряется не упускать из виду, что я его шеф — его всевластный начальник-работодатель? Эдик входит неумело — входит в меня слишком грубо, но я его не останавливаю… пусть делает так, как делает! Вогнав в меня член до самого основания, Эдик на какой-то миг замирает, вслушиваясь в собственные ощущения… затем, глядя мне в глаза, неуверенно двигает сверху вниз бёдрами… помогая ему, я пару раз поддаю снизу вверх задом: давай, Эдик, давай! Еби меня, Эдик, как делал это когда-то младший сержант Вася — в мартовских сумерках на расстеленной на земле шинели… Эдик двигает задом, и член его — вполне приличный член — скользит во мне, словно поршень, — я, обхватив обеими руками голову Эдика, притягиваю его к себе, и губы мои тут же жарко впиваются в губы его… так делал иногда Валерка — сослуживец твоего будущего отца… их койки в казарме стояли рядом — их койки разделяла общая тумбочка, но они оба ничего друг про друга не знали… ни Вася, ни Валерка понятия не имели, что они оба с одинаковым успехом кайфуют со мной — оба с неизменных удовольствием трахаются и в рот, и в зад, — не будучи геями, они оба кайфовали, как теперь модно говорить, в формате однополого секса, и кайф этот, молодой, желаемый, упоительно-сладкий, был не суррогатом и не подделкой — этот кайф, пусть даже обусловленный для Васи, Валерки, Серёги и Толика условиями армейской службы, был кайфом самой высшей пробы…