Молодой человек слегка обалдел от моего хамства. Он приглушил голос и спросил:
— Не, а вы чего, правда, педе: Ну, нетрадиционной сексуальной ориентации?
— Правда. Я — нетрадиционной сексуальной ориентации. Думаю, что и вы тоже.
— Я — не!
Я засмеялся такой тупости:
— Да как же "не" , когда вы мне сами только что рассказали, как вам сбили целку еще в десять лет и что вам мужчины нравятся больше, чем женщины!
— Так то ж когда было! И потом к подследственным надо всегда найти правильный подход. Я — из подхода к вам! А так — у меня жена, ожидаем ребенка. Я ж еще молодой, мне жить и жить!
Мы помолчали. Он ко мне подхода не нашел.
— Чего вы от меня хотите? — спросил я.
— Чего хочу? — переспросил молодой человек, собирая в своем курином мозгу формулировку. — Напишите объяснительную, что вы ко мне не в претензии!
Я ждал чего-то похожего. Бывший милиционер стал доказывать свою невиновность.
— Алексей Иванович, не могу найти работу. Жена, ребенок будет вот-вот, ждем месяца через четыре. Куда мне идти? Что я умею? Из деревни меня забрали в армию, служил во внутренних войсках, охраняли лагеря с заключенными, конвоировали к месту основного отбытия наказания. Из армии перевели в органы милиции. Теперь-то куда? Я же выполнял приказ, Алексей Иванович!
Опять замолчал.
— А как устроились те два товарища?
— Те два устроились! Один в охране, другой сейчас сантехником в общежитии. А я без милиции не могу! Не могу я без милиции!
— Понимаю, — сказал я. — Скажите, а что сделали тем милиционерам, которые выполнили приказ товарища начальника отделения в отношении Людмилы Гореловой?
— Да им ничего не сделали. А чего им сделаешь? Всех же из органов не уволишь! А чего они такого ей сделали-то? Если ты баба, то всегда должна быть готова. А нас троих уволили за "свинячество". Новый начальник отделения милиции так и сказал: "Насвинячили — нет вам места в рядах российской милиции!"
Услышав такое рассуждение, я внутренне обомлел.
— А где сам начальник отделения? Который отдавал приказ?
Молодой человек тяжело вздохнул и сказал мне на ушко:
— Сняли погоны.
Отстранился и посмотрел на меня, как я воспринял эту новость.
И все же молодой безработный решил меня добить. Стал опять канючить насчет какой-то "объяснительной". Я терпел, терпел и не выдержал:
— В милиции должны работать мужественные люди. Вас уволили — перенесите этот поворот судьбы мужественно. Единственно, что могу для вас сделать, это познакомить с начальником отдела кадров нашего института. Может быть, он вам что-то подыщет. Не говорите, за что вас уволили из рядов. Скажите просто: по сокращению.
Проштрафившийся уныло согласился. Я повел его в кадры, и попросил Игоря Михайловича, нашего кадровика, подыскать что-то для молодого человека.
Сам я к тому времени уже провел семестр в одном маленьком старинном датском университете, по окончании семестра деканат провел опрос среди студентов, посещающих мой семинар, и все четырнадцать человек дали мне высшую оценку. Со мной немедленно заключили контракт на четыре последующих года, чтобы я и выпускал моих студентов. Так что я уже сидел на чемоданах. Ко времени моего отъезда я увидел бывшего милиционера при входе: его взяли в охрану. При виде меня бывший милиционер энергично разгонял студентов, расчищая мне дорогу, и строгим голосом покрикивал:
— Пропустите Алексея Ивановича! Пропустите профессора! . . Здравствуйте, Алексей Иванович! . .
В Дании я продолжил бороться за права секс-меньшинств. Мы регулярно выходим на митинги в поддержку наших страдающих товарищей в Польше, Уганде, на Кубе, в России, которым местные власти не разрешают даже невинные шалости: проводить карнавалы и секс-парады: Устроили пикет и у здания датского фолькетинга (парламента) с требованием немедленно отменить дискриминацию в отношении сексуальных меньшинств при приеме на работу в королевскую полицию. Депутаты переполошились, прислали в наш Комитет бумагу с оправданием, что этот вопрос как-то выпал из поля зрения законодателей, пообещали на первом же заседании палаты рассмотреть вопрос и принять положительное решение. Пикет был замечен королевской семьей.
Мы получили неоспоримые гарантии, что секс-меньшинства будут работать в датской полиции наравне с другими полицейскими. И с тех пор, какие бы митинги и пикеты мы ни устраивали, нас сопровождают и оберегают полицейские нетрадиционной сексуальной ориентации — наши единомышленники:
На чужой земле многие полицейские тоже очень притягательны. Но я их почему-то оставляю равнодушными: Они на меня не клюют!