(посвящается Ей)
Огни очень большого и жутко одинокого города расстилались под нами, складываясь в замысловатые узоры ночных мотыльков и забытых карнизов. Они переливались и мерцали в пьянящем воздухе летней ночи, отдавая нам немного своего рассеянного тепла. Ветер играл в ее волосах, нежно цеплялся за ее и без того короткую юбку, и заискивающе ласкал влажные от воды из фонтана губки.
Мы стояли на одной из самых высоких точек этого глупого города и дивились его ночной изысканной красоте. Она прервала нашу легкую задумчивость тихим шепотом:
— Макс, а зачем нам отражение неба?
— Как зачем? — мне не хотелось нарушать нашу внутреннюю связь вопросом "О чем ты?" и вместо этого я обнял ее сзади за талию, положив голову ей на плечо.
— Посмотри: там, сверху — звёзды а внизу — огни. Но выглядят они совсем как звёзды, даже мерцают похоже, понимаешь?
— Да, а освещенный Майдан отсюда — совсем как Луна, только немного больше и неправильней. — я наконец-то уловил поток ее мыслей — и они несли в себе какую-то потаенную прелесть.
— Но зачем нам еще одно небо?
— Не знаю, честно. Но Небо и Земля всегда шли рядом. В начале — хлябь земная и хлябь небесная… Извини, вода то есть. Будто близнецы. А потом — небо дает дождь — на земле распускаются травы, дает тепло — вырастают плоды и загорают такие поросята как мы, дает звёзды — и недобитые стайки романтиков(получаю локтем под бок)выползают из своих норок аккомпанировать им глазами в ночи… Люди пытались сделать Небо Землей — но ведь даже до колонизации Луны еще не дошло, и как альтернативный (не ночное слово)вариант — Небо на Земле. Ведь если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?
— Очень нужно. Даже если они на земле.
… Макс, можно я стану твоей Землей?…
Я развернул ее лицом к себе и посмотрел в глаза. В глубь. На дне еще теплилось отражение звезды.
— Да. Прошу…
Она что-то сделала с своими глазами, я так и не успел понять, что это было… Я начал тонуть в них, догоняя затерявшуюся звезду. Мои руки уже сами жаждали прикосновений к реке, к лунному изгибу горизонта, к весне некошеных трав, к ветру в ее волосах — к моей Земле. Она звала.
— Да. Я буду твоим Небом. Прими…
Я продолжал тонуть без надежды на возвращение. Мои губы сами налетели на ее и… коснулись. В меня ворвался свежий морской ветер и крики чаек, в один миг я ощутил мякоть золотого свежесорваного персика, тепло нагревшегося за день песка, что нежится под звездным одеялом, соленые брызги прибоя и прикосновение неуловимого ночного вельвета. Далеко в нем, за горизонтом снов, мерцала Наша Звезда. Она терялась в складках и я летел… летел за ней.
Губы слились, как две раны, жаждущие успокоения прохладой горного ручья, они ласкали друг друга, как Небо ласкает Землю — далеко на горизонте, где они вместе и скрываются от любопытных за синей дымкой таинственности.
Мои руки уже давно забыли о моём существовании и признавали только ее. Я чувствовал, как они отыскивают самые чувствительные и нежные точки на ее теле. Некоторые называют их эрогенными зонами. Глупые… Да какие это к амурам эрогенные зоны! Это пустыни с оазисами и барханами, которые просят дождя. И руки поили их, вызывая буйство красок и запахов, превращая их в цветущие сады и некошеные луга. Удовлетворившись результатом, они опять пускались в нежные поиски пустыни. Незачем превращать ее в болото… слишком много дождя — это вредно. Но руки и сами это знали… Тучи. Облака.
Она издала тихий стон. Но он наверное затерялся в моих губах, а может эхом вернулся к ней, не найдя выхода на волю.
А я — Глаза, я — Свет всё летел за Звездой. Мы, мчались сквозь вельветовый сон, как два котенка, что играют в догонялки. Но я был немного быстрее — не потому, что я круче — ведь бесполезно выяснять, что верно — звезды рождают Свет или Свет — отец звёзд, а потому, что я был любим. Будто нежный попутный ветер в спину.
Я — Руки, я — Дождь нашел Сады, в которых давно не было дождя. Неповторимые Сады. Солнце мое… она в нежном порыве закрыла глаза.
— Не надо. Не закрывай Глаза. Я не вижу звезду.
Она тихонько засмеялась…
— Ах… Звезда. Она не убежит. Расстегни.
Руки сами нашли застежку бюстгальтера. Да ну — бюстгальтер, лифчик — все названия глупые, неправильные. Хранитель Весны. Лишь неразумные женщины одевают его, чтобы придать более элегантную или скрыть истинную форму Садов. Хранитель не дает уйти из Садов воде. Весне. А если ваши руки не умеют сами правильно расстегать застежку-замок Хранителя, значит вам еще рано ловить Звезду. Или дарить дождь. Но и спешить незачем…
Я забыл о звезде, забыл о глазах. Когда увидел — я ослеп. О пьянящий ветер! Я приподнял ее и посадил на бордюрчик. Андреевский тонул в полумраке, всё тихо. Это я заметил каким-то боковым зрением, простым и — уже не моим.
Я коснулся губами ее нежного плеча, пробежал по нём мимолетными поцелуями и шершавыми прикосновениями языка, проехался, касаясь лишь его острием вверх по нежной шейке, мгновение замерло, пока я заигрывал с мочкой её ушка, вернулся на секунду к её губам, утонул в них, вынырнул и понесся как по скоростному спуску вниз, к Садам. Она подалась вперед, но не всё так просто в этой жизни.