— Нет, сдавайтесь и бросайте оружие, я буду стрелять.
— Да иди ты на хер, дура ты ненормальная, не ори только, — приглушённо взвыл Равиль. Всё, командир, улетаем, — и мы пошли обратно. Ещё точно выстрелит. Она в шоке и, скорее всего, сейчас полностью неадекватна. Такое часто бывает! Не хватало пулю получить от этой ненормальной!
Сам хитрый татарин, засунув девушек в бомболюк, тут же стал таскать туда и ящики с консервами из кучи, стоящей у деревьев. Один ящик засунул мне за сиденье, второй себе, сообщив, что там кофе, ну и точно — пахнет так обворожительно! Ну а я, посветив аккуратно, сунул к штурману два небольших ящика с красными крестами — отличные немецкие медикаменты, это ещё важнее. И тут прилетает, громко топоча, эта юная совсем дурочка и машет пистолет, мол, берите и её немедленно, а то она будет стрелять. Ну ненормальная, точно! И явно не в себе, трусится вся!
— Быстро раздевайся, а то мы улетаем. Быстро! Давай уже!
— Да вы что, я ещё девушка! Мне всего 18 лет. Я вам не дам, вот! Я вас застрелю и сама застрелюсь! Не дам меня насиловать, вы все полные негодяи! Я буду стрелять! А вот изнасиловать себя не дам!
Полная идиотка, она решила, что мы сейчас будем её насиловать — самое время! Равиль просто взбесился! Сильная пощечина и она полетела в одну сторону, а пистолет — в другую. Пистолет, кстати, был без патронов — полная идиотка! Через минуту с моей помощью и Равиля она осталась в одних трусах, а потом и без трусов — наглый Равиль постарался, заодно получив пару смачных шлепков по своей мягкой попке — для профилактики и чтобы не орала больше, затем мы одели на неё немецкую обнову, а бомболюк уже закрыт, да и там и места нет — ящики с консервами. Ехидный Равиль, покашлял коварно и такую резолюцию выдал: "Консервы нужнее, давай, командир, её тут оставим. Но если она мне даст по прибытию домой — тогда и возьмём её". Эта ненормальная взвыла в голос: "Дам! Дам, только меня не бросайте! Всем дам! Точно дам, только заберите! Как же я тут останусь, тут ведь тыл немецкий. Заберите меня, я вам всем дам!" Полный юмор, несмотря на ситуацию. Равиль и придумал — раз девчонка такая маленькая, он посадил её к себе на руки в своей кабине стрелка, стрелять ему всё равно нечем, всё выпулил.
Утром в авиаполку был полный переполох — когда мы с трудом сели, помня, кто у меня в бомболюке, я садил "Пешку" очень нежно. Какая встреча — нас ждали и начштаба и начальник разведки и, конечно — сонный особист. Я вылез и доложил, а тут штурман потихоньку открыл люк, а оттуда выползли девушки в немецких комбинезонах. Особист стал орать типа: "Хенде хох!", но сам от перепуга никак кобуру не откроет, а высокая девушка подошла к командиру полка и представилась — "Капитан Воронина! 223 полк ночных бомбардировщиков!" И особисту: "Чего ты орёшь, как спекулянтка на базаре? Обосрался от страха? Мы свои!" Хохоту было! Точно, чего так орать было! Кругом свои!
Так кроме спасённых девушек мы тут привезли ещё и гостинцев море. Все были очень довольны, особенно начмед армии — конечно, ящикам с медикаментами. Ну а один ящик с консервами и ящичек с кофе я утащил к уже своим девушкам-снайперам, им очень такое нужно. Благодарили они меня две ночи подряд, тут и наша Зоя, ставшая женщиной, с большим удовольствием отдалась мне. Тут мы вспомнили, что война уже год идёт. У меня даже сложился стих:
Уж год война кипела и бурлила,
Всю страну собою поглотив,
Безумством здравомыслие гнобила,
В крови людской — пространства затопив.
Мы с ними выпили, чтобы снять стресс, особенно мне так было непросто после этого полёта, немного даже в висках стучало после "отходняка". Но хоть "ночных ведьм" спасли мы. Как они сейчас? Девчонки-снайперы сказали, что после ночи со мной они совершенно спокойны, чувствуют себя отлично и у них ничего не болит, хотя после минометного обстрела немцами у них несколько порезов и ран. Вот тут я вспомнил рассказ моей чудесной любовницы, врача медсанбата в нашем авиаполку, прекрасного врача и чудесной красивой женщины, лицо которой мне ещё долго снилось, военврача в чине капитана — Светланы Алексеевой:
— Секс, мои дорогие — это обезбаливающее сильнее валиума. После секса уровень гормона окситоцина повышается, что приводит к выбросу эндофрина, убирающего любую боль. Вот у вас, к примеру, мои красавицы, теперь не так болят лёгкие раны и быстрее заживают, так? Зоя, когда ты кончила, я тебе в попку всунул, тебе больно было? Не красней, нет, я не для обиды или раскрытия нашей тайны, я просто уточняю, чтобы вы поняли то, что я рассказал вам. Так что, мои красотки, наши ночные прекрасные и сладкие посиделки и полежалки — это смерть фашистским оккупантам!
Девушки захихикали, а Зоя попросила меня ещё полежать с ней, чтобы она крепче заснула — завтра им опять на позицию. А когда мы обнялись, она тихо и так довольно хитренько спросила: "Павел Иванович, а Вы ещё хотите?" Ну разве скажешь девушке, что ты не хочешь. Пришлось мне постараться, а кончил я в сладкий умелый ротик Зои, похоже ей такой способ предохранения понравился намного больше, чем кончать в её нежную пухлую попку. Утром весьма довольные девушки, прозрачно намекнув, что и остальных нужно будет обязательно "полечить", собрались уходить на позицию, только попросили меня почитать им какой-либо стишок. Я им сейчас и рассказал, что после возвращения из тыла был немного в трансе и поэтому у меня вот такой стишок сложился:
Кончится бой. И вот только тогда ты время найдёшь,
Каждому голосу жизни, как чуду дивиться.
Тихо баюкает дерево дождь,
Звонко окликает подругу синица…
Девушки заверили меня, что будут осторожны, чтобы вновь и вновь услышать эти голоса жизни и, крепко поцеловав меня, отправились навести фурор среди фашистов. Их офицеры теперь все ходят в пилотках, боясь меткого выстрела "СВТ", а их два снайпера, грозившиеся убрать девушек, ныне почивают в бозе.
Да после отличного завтрака меня вдруг вызвали в штаб армии.